И только потом пожалели

Сондгард в волнении остался стоять в дверях, боясь, что Майк сейчас вернется один и расскажет ему об очередном убийстве. Но когда передняя дверь снова распахнулась, Томпкинс вошел вместе с Мэри-Энн, и капитан с облегчением улыбнулся:

— Идите сюда, Мэри-Энн. Ты тоже, Майк.

Сержант и девушка подошли к нему.

— Сядьте вон там за столом, Мэри-Энн, — попросил Сондгард. — Майк, иди в «Черное озеро» и посмотри, там ли Том Бернс. Если там, пришли его сюда. Скажи ему, чтобы шел прямо ко мне, он мне нужен. А ты оставайся поблизости, узнай, находился ли он в баре неотлучно после полудня. Выясни все его передвижения между тремя тридцатью и четырьмя тридцатью.

— Хорошо.

Капитан вернулся к столу, сел и снова включил магнитофон. Первая пятидюймовая катушка уже закончилась, и он израсходовал половину одной стороны второй катушки. Джойс Равенфилд сможет вечером напечатать самые важные фрагменты разговоров. Ей не нужно перепечатывать всю запись, во всяком случае не сейчас.

У Сондгарда почти не было вопросов к девушке. Мэри-Энн просто подтвердила рассказ Мэла Дэниэлса, сообщила, что ни Перри Кент, ни Арни Капоу не покидали театр через главный вход, и заверила, что Боб Холдеман действительно вернулся в театр в четыре тридцать после того, как оставил Дэниэлса в доме.

Девушка добавила лишь один факт:

— Когда я привезла Мэла Дэниэлса из города, Сисси сидела в кассе. Она попросила меня ненадолго заменить ее. Она надела очень тесные туфли, и они ей мешали. Сисси хотела переобуться в тапочки.

— Это было в три сорок.

— Думаю, да. Где-то около того. Как раз когда я пришла туда с Мэлом Дэниэлсом.

— Значит, она вышла из театра в три сорок, чтобы пойти в дом. Она кого-нибудь видела на улице или говорила о том, что планирует встретиться с кем-то?

— Нет, она ничего не говорила. Только то, что хочет переобуться. И я вообще никого не видела на улице возле театра.

— Разве вы не встревожились из-за того, что она так долго не возвращалась?

Мэри-Энн беспокойно зашевелилась и явно смутилась.

— Не стоит плохо говорить о мертвых, — начала девушка немного заученно. — Но Сисси не казалась очень… надежной. Честно говоря, я не слишком удивилась, когда она бросила меня почти на час.

— Хорошо. Спасибо, Мэри-Энн. Я бы хотел, чтобы вы немного подождали. Если хотите, можете позвонить вашей матери. Только подождите вместе с остальными в репетиционном зале.

— Кому-то нужно быть в кассе, чтобы отвечать на звонки.

— Пусть Боб туда пойдет. Или он может послать туда одного из мужчин, с которыми я уже поговорил. Но только не девушек.

— А! Да, я понимаю. Хорошо.

Едва девушка вышла из кухни, как вошел Том Бернс. Тому не исполнилось и сорока, ростом он был пять футов и девять дюймов, несколько обрюзгший, с выступающим брюшком и сутулыми плечами. Его лицо имело нездоровый красный цвет, сухие песочно-коричневые волосы редели на макушке.

Том явно был пьян. Не больше, чем обычно, но и не меньше. Степень опьянения Бернса определялась по его медленной, осторожной походке, нетвердым движениям и речи и легкому туману во взгляде, который не давал Тому сконцентрироваться на чем-то, как это делает большинство людей.

— Лето! — заявил Бернс, входя в кухню. — Официально началось лето, раз прибыл наш чиновник. Рад видеть тебя, Эрик.

— Чиновник сейчас при исполнении своих обязанностей. Том. Разве Майк не сказал тебе?

— Майк Томпкинс никогда и ничего мне не говорит. Только один раз, если мне не изменяет память, Майк Томпкинс говорил со мной, и я цитирую, цитирую… «Я хотел бы, чтобы ты попал на недельку в мою команду. Я сделал бы из тебя человека». Конец цитаты. До этой угрозы и после нее Майк Томпкинс больше никогда не говорил со мной. Мне можно сесть?

— Конечно.

Бернс опустился за стол так осторожно, словно усаживался на яйца.

— Он, правда, велел мне немедленно идти сюда и встретиться с тобой в кухне. Я пошел и нашел тебя.

— После обеда ты все время был в «Черном озере», Том?

— Что это у тебя? Магнитофон?

— Да. Ты был?

Бернс нахмурился, его подвижное лицо исказилось, видно, он искал нужное выражение.

— Это серьезно, Эрик? Это действительно что-то серьезное?

— Сегодня после обеда была убита девушка, Том.

— Убита? Боже праведный, Эрик! Одна из наших девушек? Кто?

— Ее звали Сисси Уолкер.

— Уолкер. Сисси Уолкер.

Бернс еще больше искривил лицо. На сей раз чтобы изобразить сосредоточенность. Его лицо было похоже на лица из немых комедий, превращая все свои выражения в пародии на себя. Короткие, но густые усы Бернса, того же цвета сухого коричневого песка, как и его волосы, дополняли комический эффект.

— Сисси Уолкер, — повторил Том. — Как же это? Понимаешь, мы вместе только со вчерашнего дня, а у нас три новые девушки. Минутку. Пышная блондинка?

— Я не знаю. Я никогда ее не видел.

— Сисси… Конечно, это именно она. Фантастика, Эрик, совершенная фантастика. Картина Рубенса. Аппетитная. Бьющий через край избыток прелести. Задница как картинка, Эрик. Жемчужно-белые груди словно огромные белые подушки.

— Я сказал, что ее убили. Том.