И только потом пожалели

— Я родился в Бостоне, а рос в разных местах по всему миру. Мой отец — армейский офицер. Он хотел, чтобы я поступил в Вест-Пойнт, но с меня хватило детства, проведенного на военных базах. В день восемнадцатилетия я записался в армию и справился с этим. Мой отец так и не простил мне, что я пошел в армию добровольцем. Когда в двадцать один год я ушел из армии, то уехал в Лос-Анджелес. Я демобилизовался в Техасе, и мне было все равно, куда ехать, вот я и поехал в Лос-Анджелес. Я проболтался там около года, познакомился с несколькими актерами, заинтересовался их работой. Но там главной задачей их было получить собственную серию вестернов, а мне это слишком напоминало армию. Поэтому я поехал в Нью-Йорк. Я сыграл в четырех пьесах, все они шли вне Бродвея, и три маленькие телевизионные роли: одну из них в мыльной опере, один раз я сыграл в кино в массовой сцене, один раз я был занят в маленькой роли в рекламе. Я был одним из членов футбольной команды, которая носилась по полю и бросала друг в друга коробку с хлопьями. Позапрошлым летом я работал в театре «Тент» в Пилликоке, в Пенсильвании. В прошлом году я работал с труппой «Темные лошадки» в Эстес-Парке в Колорадо. А нынешним летом я оказался здесь.

— Вы никогда не работали в одном и том же театре больше одного сезона?

— А зачем мне это нужно? Каждый год новое место отдыха.

— Понятно. А чем вы зарабатываете на жизнь в Нью-Йорке, когда нигде не играете?

— Я занимаюсь страхованием безработных.

— Вы посещаете актерские классы?

— Нет. Подобные заведения — это фикция, искусственно созданные рабочие места для неудачников.

И снова скорее профессор Сондгард, а не капитан Сондгард изучал актера. Хенли представлял собой обычного обитателя университетских городков: высокомерный и самоуверенный, но быстро соображающий и способный сдержать свою хвастливость во время представления. Вначале такой тип полагается только на гибкость и приспособляемость молодости, но когда молодость уходит, он становится потерянным и ожесточенным.

Теперь, когда Сондгард разобрался в Хенли, капитан задал ему вопрос с меньшим раздражением:

— Сколько вам лет сейчас?

— Двадцать семь.

Значит, у него еще есть несколько лет до начала спада. И актер был, видно, готов к неудачам. Сондгард взглянул в свои записи и спросил:

— У вас были когда-нибудь проблемы с полицией? Помимо штрафов за не правильную парковку и тому подобного.

— Пьянка и нарушение общественного порядка один раз в Лос-Анджелесе, — беззаботно ответил Хенли. — Наша компания устроила вечеринку на пляже. Она получилась немного буйной.

— Это все?

— Да, все.

— Хорошо. Теперь о сегодняшнем дне. Вы были на репетиции.

— Если это можно так назвать.

Сондгард приподнял бровь:

— Вам не понравилось?

— Любители, получающие зарплату.

— Но сегодня только первый день репетиций, не правда ли?

— Вам не нужно целый час обнюхивать протухшее яйцо, чтобы понять, что оно испорчено.

— Ладно, это не важно. Вы находились на репетиции. Вы хотя бы раз выходили из комнаты?

— Конечно. Пребывание там было просто выброшенным временем для большинства из нас. Кемпбелл и Лейн работали всю репетицию.

— Во сколько вы выходили?

— Около половины третьего.

— Как долго вы отсутствовали?

— Может быть, пятнадцать, может быть, двадцать минут. Я поднялся наверх и выкурил сигарету.

— Значит, вы вернулись в комнату примерно без четверти три.

— Весьма возможно.

— Хорошо, но не точно. Вы не помните, другие актеры выходили из репетиционного зала после полудня?

— Конечно. Все выходили рано или поздно. Пребывание там нельзя назвать очень воодушевляющим.

— Выходил ли кто-нибудь после того, как вы сделали перекур?

Хенли пожал плечами:

— Я не знаю, но полагаю, что да. Я не обратил внимания.

— Но вы также не были сосредоточены на репетиции. О чем же вы думали?

— О Нью-Йорке. Мне следовало остаться на лето в городе. — Внезапная улыбка Хенли оказалась открытой и приятной. — Я понял это еще до того, как девушка спровоцировала убийство.

— Спровоцировала?

— Вы никогда не видели ее живой, верно?

— Не видел.

— Она расставляла ловушки вокруг себя. Похоже, кто-то попался в капкан.

— Для вас она тоже ставила ловушки?

На сей раз Хенли улыбнулся насмешливо:

— Я ношу брюки, а стало быть, она целила и в меня. Но это не означает, что я убил ее. У меня не было необходимости убивать ее.

— Хорошо, — произнес Сондгард, размышляя о том, что подумает Джойс, когда доберется до этого места в допросе. — Я полагаю, что это все. Пришлите сюда Макги, ладно?

— Конечно.

Хенли встал, и Сондгард понял, почему его пригласили на роль футбольного игрока в рекламе. Хотя актер был не слишком высок — около пяти футов восьми дюймов, — он выглядел мощным. В первый момент Хенли казался толстым, но это было не так. Уилл Хенли был очень крепким и, вероятно, очень сильным.