И ты, Брут...

Десять минут спустя были на месте, отыскали нужный дом. Старушка жила в центре тихого квартала, в типовой панельной пятиэтажке, расположенной напротив парикмахерской. Дом старухи и парикмахерскую разделяла неширокая полоска земли, засаженная деревьями. Ее середину занимала детская площадка и круглый "лягушатник". Лампы почти на всех осветительных мачтах, расположенных вдоль дома и парикмахерской, перегорели. Было темно. Сделав плавный разворот, таксист остановил видавшую виды "Волгу" у торца парикмахерской и заглушил мотор. Мы с девушкой остались в машине, а Костя вышел и направился наискосок через площадку к дому. Его силуэт смутно различался в ночи. Вначале верзила ошибся, заскочил не в тот подъезд, но тут же вышел из него, свернул в следующий и надолго исчез. Мы прождали минут десять, наконец голова и широкие плечи парня проплыли над живой изгородью палисадника, он вышел на тротуар, пересек его и зашагал к нам. Обсуждать наши дела в присутствии таксиста было нельзя, поэтому я покинул машину и заспешил навстречу Косте. Мы встретились на углу парикмахерской под тускло горевшем фонарем.

— Ну что? — спросил я с нетерпеливыми нотками в голосе.

— Никто двери не открыл, — сходу заявил парень. — Но я спросил у соседки, она сказала, бабулька к дочке на выходные уехала. Будет дома завтра после обеда.

Я был разочарован. Неужели придется терпеть этот ад, в котором я живу вот уже несколько дней еще почти целые сутки? Да я же с ума сойду от ожидания и роя черных мыслей, терзавших мой мозг. Видя мое расстройство и чувствуя себя виноватым, парень стал утешать:

— Да ты не огорчайся, Игорь. Встретимся на этом же месте завтра и заберем письмо. Так… — стал он прикидывать что-то в уме. — Завтра днем у меня репетиция, вечером спектакль. Заканчивается он в девять, значит, до этого времени я занят. Тогда поступим следующим образом. После обеда я созвонюсь со старушкой, договорюсь о встрече. Ты подъезжай сюда, скажем, к половине… нет — вдруг не успею — лучше к десяти часам и жди. Если обернусь раньше, я тебя буду ждать, уже с письмом. Я думаю, ты не обидишься, если я заберу его в твое отсутствие. Все равно к старушке мне придется идти одному, двоих она не пустит в квартиру — испугается. А вскрывать письмо без тебя я не буду.

Я жаждал, как можно скорее получить изобличающий преступника документ, поэтому предложил:

— Давай я сам созвонюсь со старушкой и сразу после обеда заберу письмо.

Костя подумал.

— Нет, не получится. Старушка эта, Валера говорил щепетильная, кроме пароля, документик попросит показать. Да и к чему такие сложности? Потерпи до вечера!

Я вынужден был согласиться с Костей.

— Но телефон старушки и пароль ты мне на всякий случай оставь.

— А это, пожалуйста! — Парень достал записную книжку, черкнул в ней несколько цифр и слова "Будем жить счастливо". Потом вырвал листок, вручил его мне.

На этом культурно-развлекательная, а также деловая часть нашего вечера была закончена. Мы вернулись в машину. На одной из центральных улиц Костя сошел, а нас с Настей таксист доставил в дачный поселок. Входя на веранду, я как обычно споткнулся о половицу и как обычно выругался. "Черт бы побрал эти рассохшиеся полы! Не забыть бы завтра заменить на веранде перегоревшую лампочку", — подумал я, входя в комнату. Чума спал, не раздеваясь, на диване, широко раскинув руки и ноги. Стены комнаты сотрясал его могучий храп. Мы с Настей умылись и завалились спать.

ПОБЕГ

С утра Настя отправилась прогуляться до магазина. Я сидел за столом, листал "Престиж" и поджидал девушку. Недавно проснувшийся Чума злой, растрепанный и помятый, сидел на диване, почесывался, зевал и старательно обходил взглядом мою персону. Я тоже делал вид, будто не замечал его присутствия в комнате. Наконец, обращаясь к растекшемуся засохшему масляному пятну на полу, Санек хмуро сказал:

— Да-а, перебрал я вчера.

Никак не прореагировав, я продолжал разглядывать газету. После паузы, явно преодолевая себя, Чума вновь заговорил:

— Ты прости меня, Игорь, за вчерашнее.

Я перевернул еще одну страницу.

— Бог простит, Санек!

— Да оставь ты свои дурацкие шуточки! — сразу же взъелся Чума. — Надоел!

Я посмотрел на парня поверх газеты удивленным взглядом.

— А я к тебе в друзья не набивался. Если тебя не устраивает мое общество — двери открыты! — И тут меня словно прорвало — Я вообще, тебя не понимаю, Чума! Что ты за человек? То ты в метро на нож бросаешься, чтобы спасти девушку, то сам пытаешься ее изнасиловать. Разве так можно?

— Да не лечи ты меня! — огрызнулся Санек. — Тоже мне психотерапевт выискался! Попросил же прощения. Что мне теперь на коленях перед тобой ползать?

— Передо мной не нужно, а вот перед Настей не мешало бы. Ты же девушку оскорбил и унизил.

— Обойдется! — буркнул Санек.

Я развел руками:

— Как знаешь…