И у палачей есть душа

Проще говоря, моя история — это история очень юной девушки, хотевшей помочь окружающим. А продолжение, так сказать, восхождение от личной истории в большую Историю, переход ее из служения в свидетельство — это только цепь обстоятельств, работа Провидения, которое находит хрупких посредников, чтобы действовать через них.

В первые дни оккупации меня поглощало стремление сделать так, чтобы все происходило наилучшим образом. Сразу же встал вопрос о снабжении деревни. Как делать покупки, раз дорога в Шовиньи закрыта? Необходимо было получить разрешение пересекать демаркационную линию. Немцы очень быстро утвердили принцип аусвайса (нем. — Ausweiss) — знаменитого пропуска, выдаваемого комендантом района. Одно только его получение было трудным путем бойца: полное досье, обоснование просьбы, свидетельство с места проживания… Эта волокита должна была отпугивать желающих получить пропуск. Жители департаментов, пересеченных демаркационной линией, должны были получать Ausweiss für den kleinen Grenzverkehr, дословно: пропуск для близких перемещений в приграничной зоне, но и этот пропуск было нелегко получить. Такие пропуска выдавали местные штаб-квартиры, Feldkommandanfuren (полевые комендатуры) и Kreiskommandanfuren (окружные комендатуры). Первым моим импульсом было отправиться в Туфу. Я шла со следующими аргументами: невозможность оставить окружающее население без всякой помощи, необходимость снабжать семьи предметами первой необходимости, тем более, что наиболее активные мужчины мобилизованы и еще не вернулись домой, а главное, из-за своей швейцарской ментальности я не могла смириться с ограничениями. Встретившийся мне офицер был готов дать мне одноразовое разрешение. Последовал быстрый диалог:

— Мне нечего делать с вашим однодневным разрешением. Я хочу иметь постоянный пропуск.

— Тогда я ничем не могу вам помочь. Однодневный пропуск или ничего.

— Я обращусь к вашему начальству в Пуатье.

— Вот-вот. Давайте. Всего доброго.

Высокомерно-иронический тон офицера окончательно вывел меня из себя. Я видела ясно, что он не принимает меня всерьез. Ладно же, он увидит, с кем имеет дело. В конце концов, я уже однажды съездила в Пуатье, и офицер, хотевший отнять у нас две комнаты, узнал, на что я способна. Этот тоже сможет увидеть, какова я… Я действовала решительно, тем более, что была убеждена, что отстаиваю всего лишь свое святое право и здравый смысл. И это помогло в новом путешествии по маршруту Бон-Пуатье с его восемнадцатью горками.

Войти к полковнику, разместившемуся в префектуре, было не намного труднее, чем в первый раз. Дневальному, загородившему мне вход в большую канцелярию, я сказала, что знакома со старшим офицером и он меня ожидает. Совершенство моего немецкого прозвучало для него убедительным доказательством. Полковник был тот же, что и в первый раз. Он меня узнал. «Что Вам еще нужно?» — Он спросил это тоном, выражавшим любопытство, а может быть, и легкое веселье. Я исполнила свою песню, стараясь выглядеть как можно более удрученной и подавленной.

Он выдал мне Ausweiss. На шесть недель. Но я не хотела возвращаться каждые шесть недель. Конечно, это лучше, чем ничего, но я была разочарована. Раз уж он сделал одно усилие, мог бы сделать и второе.

«Спасибо, это мило с вашей стороны, но, по правде сказать, не вполне меня устраивает. Я не хочу возвращаться каждые шесть недель. И Вас будут раздражать мои появления. И потом, очень утомительно проделывать каждый раз путь общей длиной в сорок километров туда — обратно на велосипеде». Аргумент был неудачный. В его глазах я прочла, что он не верит в недостаток моих физических сил. Позднее я поняла еще одну причину его нежелания выполнить мою просьбу: прикомандированные офицеры сменялись каждые пять недель. Очевидно, командование приняло такое решение, чтобы избежать возникновения тесных связей с окружающим населением, и, следовательно, полковник знал, что в следующий раз я буду иметь дело уже не с ним!

Со своей стороны я почувствовала, что удача прямого попадания к высшей власти не будет мне сопутствовать каждый раз. Ничего не застраховывало меня от отказа в следующий раз или от ограничений при новых просьбах. Я сделала последнюю дерзкую попытку: «По крайней мере, запишите в моем досье, что я гражданка Швейцарии, чтобы мне не чинили препятствий при продлении моего Ausweiss’a».

Он выполнил мою просьбу, и это оказало мне впоследствии огромную помощь. Конечно же, мне нужно было каждые шесть недель являться в Пуатье. Но младший офицер или просто служащий префектуры, занимавшийся выдачей пропусков, всякий раз видел в досье напоминание о моей национальности. Чаще всего это было простой формальностью. Через несколько недель — где-то в середине 1941 года — мой пропуск продлили сразу на три месяца.