И в беде мы полюбим друг друга

Я сказала Алисе, что план, который мы привели в действие, приносит отличные результаты. И еще сообщила ей новости о месье Бодрю.

– Старикан в восторге. Недавно он давал интервью и сказал, что в некотором смысле считает себя твоим защитником.

– Ему самому ничего не грозит? – забеспокоилась Алиса, хотя я ее насмешила.

– Ничего. Он же дал тебе коллекционный экземпляр, совершенно безопасный. Он не мог предположить, как ты им воспользуешься. Но надо было видеть, как он позировал перед фотографами.

Алиса засмеялась.

– Здесь с тобой нормально обращаются?

– Да, не беспокойся.

– Как это мне не беспокоиться, когда о тюремной жизни я знаю только из «Побега»[48] и из «Оранжевый – хит сезона»[49].

– Надзирательницы со мной вежливы. Заключенные меня приняли.

– А каких-нибудь попыток… угрожающих? – спросила я. – Вечером или в душе? Ты же знаешь, что рассказывают про женщин, когда они долго находятся в заключении…

– Нет, ничего подобного нет, успокойся, – сказала мне Алиса с улыбкой. – Девочки относятся ко мне с уважением, кое-кто даже героиней считает. Смешно, да? После полной незаметности вдруг стать символом борьбы против всевластия СМИ и денег.

– Там, на воле, то же самое.

– Прости, что тебе тоже досталось. А ты так дорожишь тишиной и покоем.

– Не извиняйся. Я тебе больше скажу: мне понравилось. Так что, как видишь, я тоже в себе открываю что-то новенькое.

– И ты все еще носишь этот ужасный шарф?

Я театральным жестом взяла конец зелено-сине-розового шарфа со звездочками и закинула его за спину.

– Понимаешь, я обратила внимание, что многие из тех, кто хочет быть узнаваемым, находит для себя отличительный знак: необычную стрижку, шляпу, красный шарф… Это черта их стиля, или, если хочешь, опознавательный сигнал для прохожих на улице. Так вот, мне нравится, чтобы меня узнавали, останавливали, спрашивали, как у тебя дела, желали нам с тобой удачи. Говорю тебе, я изменилась.

Алиса снова рассмеялась и обняла меня. Ей точно стало лучше. Конечно, она не совсем оправилась от пережитого стресса, но я видела: она стала тверже, определеннее. Из всего этого безобразия понемногу рождалась новая Алиса.

А заодно с ней и новая Сандрина.

Антуан

Тюремная администрация, утомленная вниманием общественности к делу Алисы, ответила согласием на наше прошение и никому не сообщила дату ее выхода на свободу.

Так что я стоял один перед воротами, через которые Алисе вот-вот предстояло пройти, – взволнованный, полный нетерпения и счастья. Я предлагал Сандрине поехать со мной, но она отказалась. Наша лучшая подруга сказала, что еще не все успела приготовить для небольшого праздника, на который вечером соберутся только самые близкие – Марианна приедет во второй половине дня, и еще придут те, кто будет защищать Алису на процессе.

Наш адвокат добился освобождения Алисы до суда, доказав, что для общества она не представляет никакой опасности, так что изолировать ее не имеет никакого смысла. Его аргументы в данном случае не имели решающего значения, главным было, конечно, давление публики. К тому же благодаря документам, которыми мы располагали, мы добились от руководства канала и дирекции студии официального извинения. А одно издательство купило у Алисы за весьма значительную сумму права на ее будущую книгу. Так что она сможет позволить себе искать работу только тогда, когда по-настоящему захочет. Да, Алиса пишет. Она призналась мне, что исписала уже не одну тетрадь, описывая то, что с ней случилось.

«Мне нравится писать. Я стараюсь быть как можно правдивее. Мне хочется, чтобы всем стало понятно, что же я на самом деле пережила. Журналисты представили свою версию. Они часто впадали в мелодраматизм. А я шучу, и мне это доставляет большое удовольствие».

Так она мне написала.

Другие участники этой истории тоже испытали на себе благодатное воздействие правдивых признаний. Но не всех эта правда возвысила, скажу прямо. Однако за малым исключением каждый получил возможность высказать свою правду, помочь Алисе или уменьшить свою ответственность за последствия.

Алиса передала свои тетрадки одному журналисту, который решил собрать все свидетельства близких ей людей и создать из них книгу, придав им литературную форму. Поначалу я отказался принимать участие в этом коллективном труде, но Алиса сумела меня переубедить.

Само собой, всеобщее сочувствие не избавляет Алису от вины. Однако мы все надеемся на благоприятное течение событий, доброжелательное отношение суда и условное наказание.

Во время трех месяцев предварительного заключения мы с Алисой лихорадочно переписывались. Мы рассказали друг другу о своем прошлом и потихоньку перекочевали из прошлого в будущее, обживая его вместе.

Мы еще ни разу не обняли друг друга, ни разу не поцеловались, но наши взаимные чувства становились только горячее. Мы проживали невероятно романтичную историю любви.