И. В. Сталин. Полная биография

Сталин ответил только 18 июля. Выразив благодарность Черчиллю за инициативу в переписке, Сталин информировал его о напряженном положении на советско– германском фронте. Уже в этом послании имеются фразы о необходимости создания второго фронта: «Мне кажется, далее, – писал Сталин, – что военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика)… Я представляю трудности создания такого фронта, но мне кажется, что, несмотря на трудности, его следовало бы создать не только ради нашего общего дела, но и ради интересов самой Англии…» На протяжении почти трех лет эта тема будет одной из главных в оживленной переписке Сталина, Черчилля и Рузвельта.

Президент Рузвельт, желая убедиться, настолько ли катастрофично положение Красной Армии, послал в СССР своего ближайшего советника и сотрудника – Гарри Гопкинса.

Вылетев из Шотландии на летающей лодке «Каталина» и обогнув Северную Европу, Гопкинс достиг Архангельска – таким сложным и опасным путем приходилось тогда добираться из Англии в СССР. В половине седьмого вечера 29 июля Гопкинса и посла США Штейнгардта принял Сталин. В распоряжении историков имеется полная запись переговоров, сделанная Гопкинсом.

Гопкинс начал с того, что выразил намерение президента Рузвельта оказать всю возможную помощь Советскому Союзу в борьбе с гитлеровской Германией, и в максимально короткий срок. В ответ, «характеризуя Гитлера и Германию, Сталин говорил о необходимости минимума моральных норм в отношениях между всеми нациями и о том, что без такого минимума нации не могли бы сосуществовать. Он заявил, что нынешние руководители Германии не знают таких минимальных моральных норм и что поэтому они представляют собой антиобщественную силу в современном мире…»

Изложив в общих чертах позицию Советского правительства по отношению к Германии, Сталин подытожил:

– Таким образом, наши взгляды совпадают.

Гопкинс спросил, каковы будут потребности Советского Союза в помощи. В первую категорию неотложных нужд Сталин включил прежде всего зенитные орудия среднего калибра от 20 до 30 миллиметров.

Во вторую категорию, в которую входили материалы, необходимые для длительной войны, он включил, во-первых, высокооктановый авиационный бензин, во-вторых, алюминий для производства самолетов и, в-третьих, другие материалы, уже перечисленные в списке, представленном нашему правительству в Вашингтоне…

– Дайте нам зенитные орудия и алюминий, и мы сможем воевать три-четыре года, – сказал Сталин.

Далее речь зашла о путях, которыми можно было бы доставлять вооружение и материалы в СССР. Сталин высказал свое мнение:

– Путь через Архангельск, вероятно, наиболее удобен. Порт в Архангельске с помощью ледоколов можно держать открытым и зимой. Единственные два незамерзающие порта на Севере – Мурманск и Кандалакша.

Уже первая беседа со Сталиным произвела на Гопкинса успокаивающее действие, и он писал в отчете Рузвельту из Москвы: «Я очень уверен в отношении этого фронта… Здесь существует безусловная решимость победить».

Вторая встреча началась в то же время на следующий день, 31 июля, и продолжалась более трех часов. Единственным свидетелем и переводчиком был Литвинов. Телефон позвонил только один раз, и Сталин, извинившись, что прервал беседу, объяснил: он договорился об ужине на полпервого ночи. Два или три раза, когда Сталин затруднялся ответить на вопрос Гопкинса, он вызывал Поскребышева, и тот немедленно давал необходимые сведения.

«Сталин сказал, – записывал Гопкинс, – что русской армии пришлось иметь дело с внезапным нападением: лично он считал, что Гитлер не выступит, но принял все возможные предосторожности для мобилизации своей армии… Сталин несколько раз повторил, что он не недооценивает немецкую армию. Он сказал, что их организация превосходна и что, по его мнению, немцы обладают крупными резервами продовольствия, людей, снаряжения и горючего… Он считает, что, поскольку дело касается людей, снаряжения, продовольствия и горючего, немецкая армия способна вести зимнюю кампанию в России. Он думает, однако, что немцам будет трудно предпринимать значительные действия после 1 сентября, когда начинаются сильные дожди, а после 1 октября дороги будут настолько плохи, что им придется перейти к обороне».

В заключение беседы Сталин просил Гопкинса передать президенту Рузвельту его соображения о необходимости для США вступить в войну с фашистской Германией. Сталин говорил:

– Самое слабое место Гитлера – это огромные массы порабощенных им людей, которые ненавидят его, а также безнравственные методы его правительства. Для того чтобы эти люди и миллион других в еще не завоеванных странах могли бороться против Гитлера, их надо ободрить, морально поддержать. Это, по моему мнению, могут сделать лишь Соединенные Штаты…

В то же время он не закрывал глаза на сложность положения:

– Мощь Германии столь велика, что, хотя Россия сможет защищаться одна, Великобритании и России вместе будет очень трудно разгромить немецкую военную машину…