И. В. Сталин. Полная биография

Не станем сосредоточивать внимание на этой мрачной цифири. Чуть больше, чуть меньше – принципиального значения не имеет. Когда-нибудь историки установят точно, ибо документы сохранились. Сколько среди погибших было злодеев, вроде Ягоды, или сумасшедших фанатиков, как Ежов, или несчастных инженеров, облыжно обвиненных во «вредительстве», это сегодня уже далекое прошлое, и только.

В заключение мрачного сюжета коснемся одного вроде бы частного вопроса. Ну а как в ту пору жили сам Сталин и его ближайшее окружение? О кремлевских обитателях той поры распущено немало сплетен наподобие пресловутого замка Синей Бороды. Но как же они в реальности жили и общались меж собой? Ответ можно найти в недавнем документальном сборнике «Сталинское Политбюро в тридцатые годы» (М., 1995), где представлены уникальные архивные документы.

О личных взаимоотношениях членов тогдашнего Политбюро долгое время не было известно буквально ничего более или менее достоверного. Теперь тут сделан существенный прорыв, опубликованы письма членов сталинского Политбюро друг другу, это подлинники весьма порой интимного содержания. Характерно, что вопросы важнейшей государственной важности легко соседствуют с курортными и охотничьими делами, семейными подробностями, ибо для круга тех лиц разницы между «личной» и «государственной» жизнью не существовало. Вот некоторые лишь отрывочные примеры.

Г. К. Орджоникидзе – И. В. Сталину:

«Дорогой Сосо! Я уже сообщал тебе, что июль дал небольшое (2,6 %) снижение против июня текущего года и на 30 % – июля 30 г. Снижение дало главным образом машиностроение, что объясняется отчасти тем, что обычно в начале квартала делаются большие заделы, а в последующие месяцы выпускается готовая продукция…»

К. Е. Ворошилов – Г. К. Орджоникидзе:

«Я решил 16/ХП выехать в Нальчик поохотиться и к 25/ХП тоже в Москву. Я уже чувствую себя не худо, за исключением болей в руках – эта чепуховина меня основательно беспокоит.

Ну, пока, всех благ. Жду 15 к обеду. Крепко обнимаю. Может быть, поедем в Нальчик на пяток дней на охоту? Приедешь, договоримся. Будь здоров, твой Клим».

В. М. Молотов – В. В. Куйбышеву:

«Здравствуй, Валериан! Как полагается, я отдыхаю вовсю. Завтра кончаю ванны и буду совсем вольным гражданином. Однако дела московские меня очень интересуют, и я хотел бы иметь от тебя кое-какие сообщения. Как прошел в СТО вопрос о топливе?!! и т. д.

Л. М. Каганович – Г. К. Орджоникидзе:

«Здравствуй, дорогой, родной Серго!

Прежде всего прошу не сердиться, что так долго не писал.

1) Главная наша последняя новость – это назначение Ежова. Это замечательное мудрое решение нашего родителя (Сталин. – С. С.) назрело и встретило прекрасное отношение в партии и в стране. Ягода, безусловно, оказался слаб в этой роли…

Сердечный привет тебе и Зинаиде Гавриловне (жена Орджоникидзе. – С. С.) от меня, Марии Марковны и Майи (жена и дочь Кагановича. – С. С.). Обнимаю тебя крепко, твой Лазарь».

В сборнике приведены и автографы самого И. Сталина, они немногочисленны и, как всегда, весьма лаконичны. Они написаны чрезвычайно свободно, и по слогу, и по содержанию. Что поразительно, одно есть даже в форме шутливого стишка:

И. В. Сталин – М. И. Калинину:

«Посвящается т-щу Калинину.

Бокля, Миля, Конта, Канта
сто раз легче прочитать
и дойти до их субстанта,
чем тебя, мой друг, понять.

И. Ст.»

Из переписки руководителей партии и государства выявляется еще одно подтверждение тому немаловажному факту, что ядро сталинского Политбюро сложилось уже в начале 30-х годов и сохранило свою преданность Сталину до его последнего дня. В документах также впервые прослежена судьба П. Постышева и Э. Рудзутака, их расхождения с большинством партийного руководства.

Таких писем приведены десятки. Они отчетливо свидетельствуют, что никакой паранойи в то время среди высших кремлевских деятелей, включая, разумеется, и самого Сталина, никак не наблюдалось. Обычная переписка деловых, необычайно занятых людей, которые очень ценили редкие дни отдыха и которые общались меж собой легко и свободно. «Великий диктатор» Сталин обращается к «президенту» Калинину с шутливыми стихами! Черчилль – Идену, а Рузвельт – Трумену таким образом никогда друг другу не писали. В Кремле тогда сидели умственно и душевно здоровые люди, занятые огромной работой. В том числе и по выкорчевыванию тех, кого они – справедливо уж или не очень – считали «врагами народа».