И верь в сей ладан

– В целом шеф нормальный и трезвый и пьяный. При желании с ним можно договориться о чем угодно, – как-то сказал Алексей в курилке. – Но иногда просто бесит. Бывает недоговаривает или вообще толком не объясняет, чего хочет. Размажет всё, как месячные по простыне, а потом вспылит, выставит дураками нас, типа и так все должно быть понятно. Бывает у него и семь пятниц на неделе. Всякое бывает.

– Он пьет на работе?

– Тоже бывает. Ну а что, живет недалеко, машину не водит, даже права, кажется, не получал

– Во дает. Семейный?

– В разводе. Детей, похоже, нет.

Еще один сотрудник отдела, пожилой программист Батурин Виталий Анатольевич, откровенностью не выделялся и поначалу искоса посматривал на Данилу, но при этом, предупредил сразу:

– Леша парень хороший, добрый, забавный, но трусливый. Вину перекладывает на другого не задумываясь, и о последствиях в том числе. Жениться ему надо.

Последние слова были произнесены, как очевидная мудрость, но Данила так и не уловил связи между холостой жизнью и качествами коллеги, зато без труда заметил легкое раздражение голосе. Виталий Анатольевич был мужчиной серьезным, в целом неглупым, но, похоже, сам считал себя умнее, так как всегда уверенно высказывался на любую тему с профессорским выражением лица. Тем не менее некоторые его рассуждения удивляли своей расчетливой узколобостью.

– Помню, моему младшему сыну в школе, – сказал он как-то во время обеденного перерыва, – на пробном тестировании по обществознанию, попался вопрос: «Может ли человек быть счастливым, если он причиняет несчастья другим людям?». Это же непростой философский вопрос, взрослому сложно на него ответить. А тут детям задают! Я ему так и говорю: знаешь, сынок, на этот вопрос не может быть однозначного ответа, все зависит от ситуации.

«Какой же это философский вопрос? Это вопрос скорее риторический, если не провокационный. Любой нормальный человек, тем более верующий, по-настоящему верующий, ответит отрицательно. Все великие умы, мировые религии, философские системы на протяжении вот уже нескольких тысячелетий учат нас добру и состраданию. Вся нравственность и мораль на этом построена. Интересно вы воспитываете своих детей. Неприятно думать кем они вырастут», – примерно так хотел ответить Данила, но промолчал. В конце концов, вряд ли это что-то изменит, а ввязываться в дурацкий спор об очевидных вещах и обижать коллегу не хотелось. Черт с ним и с его детьми.

Данила быстро освоился на новом месте и вскоре получил более-менее внятное представление о коллективе. Поначалу все казались милыми, но именно это и настораживало. Часто некоторые люди сперва дружелюбно присматриваются друг к другу, чтобы понять кого можно игнорировать, на кого свалить часть своей работы, у кого взять взаймы и долго не отдавать или как-нибудь по-другому приспособить к себе; к тому же эти хитрые и наглые сослуживцы одновременно могут быть придурковатыми с разными видами проявлений своей индивидуальности. Нередко среди коллектива есть просто люди со сдвигом в голове без всяких примесей порочности, однако с ними от этого не легче. По-настоящему бескорыстных и разумных людей Данила встречал редко, и даже в дружбе сталкивался с бесчестием.

Наверное, во Вселенной что-то пошло не так, раз неведомые силы собрали в одном месте многообразие характеров с душком и психическими отклонениями. Через месяц работы Данила впервые столкнулся со странным поведением одной сотрудницы. Трижды он приходил в отдел рекламы, которым руководила Алина Евгеньевна, чтобы привести в порядок ее компьютер. Эта высокая несимпатичная женщина лет сорока, с кудрявой прической и пробивающимися усиками, имела лишь одно достоинство в виде огромного бюста не менее шестого размера. При виде Алины Евгеньевны, попадавшейся на глаза и в столовой и в коридорах офиса, Данила, как можно незаметней, невольно косился на большую грудь.

– Да, это наша секс-бомба, – однажды бегло сказал Алексей, но куда-то торопясь, не стал уточнять деталей.

Видимо, от скуки Алина Евгеньевна часто переставляла вещи на своем столе, и при этом умудрялась задевать провода, подключенные к системному блоку. То у нее «отваливался» интернет, то пропадал звук из колонок или же переставили «отзываться» клавиатура и мышь. После очередного осмотра Данила, вылезая из под стола, естественным образом глянул вверх, и в поле зрения сразу попался бюст Алины Евгеньевны, напоминающий два мощных фугаса, готовых сорваться и бомбануть. Поднявшись, Данила смущенно буркнул, что все в порядке и удалился. На следующий день, возвращаясь после обеда из столовой, в пустом коридоре ему снова повстречалась Алина Евгеньевна, которая вдруг уверенно шагнула к Даниле и буквально зажала его грудью в углу.

– Послушай, мальчик, – сказала она сурово. – Ни на что не надейся! Я замужем!

Данила ошарашено посмотрел на нее, не зная, что ответить.

– Думаешь, я не замечаю, как ты пялишься? Прекращай.

– Вы меня поняли не так, совсем, – сбивчиво произнес Данила.

Он улучил момент и скользнул в сторону.

– Что за бред? Не придумывайте.

Алина Евгеньевна фыркнула и ушла.