И верить, и любить

По ночному кладбищу без страха
Я когда-то в детстве проходил.
На спине пузырилась рубаха,
Холодом тянуло от могил.

Мне гордыня закричать мешала!
На погосте жутко по ночам…
«Ну и как?» – ватага вопрошала.
«Пустяки!» – ребятам отвечал.

Возвращались в город, балагуря,
Буйствуя, черемуха цвела…
Яростная жизненная буря!
Ты уже и друга увела,

И навеки в землю уложила…
Я сегодня чувства не таю —
Я, рыдая, над его могилой
Виноватым мальчиком стою.

«Жмёшь мне руку: «Привет! Здорово!»…»

Жмёшь мне руку: «Привет! Здорово!»
Как душа у тебя чиста!
Неприятное, злое слово
Не исторгнут твои уста.

Мы с тобою совсем как братья…
Но, когда упаду ничком,
Ты злорадно слова проклятья
Крикнешь маленьким язычком.

Но слова поостынут в горле.
Всем иной ты покажешь вид…
Люди скажут: «А друг-то горем,
Гляньте, искренне как убит!»

Ты – актер. Ты меняешь маски,
А в игре ты всегда хорош.
Кто-то снова поверит в сказки
И не сразу раскусит ложь.

Но она не бывает вечной…
Слышу в дверь осторожный стук.
Вновь с улыбкою безупречной
Ты ко мне заявился, друг.

Ученики

Но грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана.

А. С. Пушкин

Два самых лучших сошлись у могилы
Ученика.
Оба талантливы, оба могли бы
Наверняка
Вровень с учителем стать и повыше,
Сметь и дерзать…
Молча стоите, притихли как мыши…
Что вам сказать?
Он с фотографии смотрит с укором,
Щурит свой глаз.
Жил для кого он? Думал о ком он?
Только о вас.
Как ему каждым гордиться хотелось:
«Мой ученик!»
Только вот песня ваша не спелась.
Умер старик.
И понимая, что нет и не будет
Проку в речах,
Вы с панихиды умчались в безлюдье
На «Москвичах»…

В дороге

Не привиделось и не приснилось —
Впереди кто-то чёрный ходил.
На шоссе, где позёмка крутилась,
Он машину свою осадил.

След протектора чёток и жуток.
Человеческий крик тормозов.
Он услышал, спокоен и чуток,
Еле слышный о помощи зов.

«Отзовись! Подвезу, человече,
На крутом перевале судьбы!»
Но, безмолвствуя, хмурился вечер,
И плотнее сомкнулись дубы.

Он помчался за край перевала.
Завертелись колеса, шурша.
И не тень за машиной бежала,
А убитая ею душа.

«Бесталанный, но всё ж пробивной…»

Бесталанный, но всё ж пробивной
И способный на это,
Вечно прячешься ты за спиной
Именитых поэтов.

И хотя в тебе зависть горит,
Ты не смеешь сорваться.
Ты не смеешь в сады Гесперид
Золотые соваться!

Не осилишь ты и полпути
Той дороги тернистой.
В этот путь дерзновенный идти
Надо с совестью чистой.

Кто найдёт тот невиданный сад,
Снимет яблоко с ветки,
Не вернётся и тропки назад
Не отыщет вовеки.

В том саду – золотая пчела,
Есть и мёд, и отрава.
Там забвенье коснётся чела
И бессмертная слава.

Ежевичный куст