И вернуться

— Мы только что разрушили вселенную! — воскликнул он. — Уничтожили её! Все космические измерения, сделанные на Земле, неверны! Ускорение света никогда не учитывалось. Следовательно, вся наша шкала внеземных величин — это обман, иллюзия. Все планеты стали ближе. Солнце стало ближе. Солнечная система уменьшилась в размерах! Не так уж на много — всего несколько тысяч миль в каждом случае — но это сокращение, если применить его ко всему космосу…

Он в ужасе замолчал. Он закрыл голову руками, как будто ожидал, что в любой момент вселенная обрушится на него.

Более спокойный, чем его коллега, потому как это не стало для него полным откровением, Темплтон продолжил мысль.

— Да, человечество слишком доверяет своим глазам, которые не могут увидеть настоящую вселенную так же, как не могут увидеть субатомные элементы. Как вы говорите, Солнечная система автоматически немного сжалась. В результате все методы измерения расстояний между звёздами оказались неверными. Потому что в целом Вселенная тоже уменьшилась.

— Насколько сильно? — спросил Мур. — Вы производили какие-либо расчёты?

Вместо ответа учёный подошёл к встроенному архиву и вытащил оттуда один лист бумаги и немного смущённо улыбнулся.

— Я имел смелость полагать, что мои подозрения подтвердятся. Согласно моей теории, скорость света ускоряется менее чем на полпроцента в минуту. Этот результат ошеломляюще возрастает, когда мы выходим за пределы Солнечной системы.

Он нервно откашлялся.

— Согласно этой шкале, Альфа Центавра находится на расстоянии светового месяца от нас — всего в 125 раз дальше, чем Плутон. Сириус находится менее чем в 800 миллиардах миль от нас, а не в 60 триллионах. Чем больше удаление от нас, тем сильнее уменьшаются прежние значения. Например, звезда, которая, как считается, находится на расстоянии ста световых лет, на самом деле находится всего в одном световом году от нас!

Мур поймал себя на том, что по непонятной причине затаил дыхание, слушая его. Это было так захватывающе — видеть, как человек берёт вселенную и сжимает её, как губку.

Темплтон продолжал.

— Согласно новой системе подсчётов, вся наша галактика Млечный Путь уменьшается с 300 000 световых лет в диаметре до всего лишь 30 световых лет. Ближайшая островная вселенная, Мессье 33, приближается с расстояния в 770 000 до сравнительно близких 70 световых лет. А расстояние до самой дальней из известных нам, Волопаса, сокращается с 221 миллионов до всего лишь 200 световых лет!

Мур стоял у иллюминатора, глядя на вселенную звёзд, которая внезапно сжалась. На мгновение ему показалось, что он видит эти огромные солнца и туманности, несущиеся к Земле с невероятной скоростью. Он вздохнул.

— В некотором смысле, профессор, — медленно произнёс он, — это какой-то позор. Великая вселенная Эйнштейна, Джинса, Эддингтона и других космологов съёжилась до размеров жалкой горошины, — он глухо рассмеялся. — Мы прилетели сюда, чтобы исследовать космическую пустоту, а возвращаемся, увлекая за собой небеса! Почему-то я не чувствую никакой радости от того, что мы сделали.

Мур отмахнулся от своего странного настроения и сказал более нормальным тоном:

— Что ж, я думаю, мы можем закончить на этом и вернуться.

Глаза Темплтона внезапно заблестели.

— Я планирую продолжить! — тихо сказал он.

— Что вы имеете в виду? — в ужасе выпалил Мур. — Продолжить куда?

— Во вселенную!

Темплтон посмотрел прямо в глаза своему юному другу.

— Вот почему я настоял на том, чтобы корабль был снабжён годовым запасом всего необходимого и тонной топлива. Его распад даст нам достаточно энергии, чтобы отправиться в любую точку Вселенной![2] А поскольку Вселенная только что сжалась до вполне обычных размеров…

— Но наши жёны! — перебил его Мур. — Мы обещали…

Голос Темплтона звучал задумчиво, почти механически.

— Странно, но у меня такое чувство, что мы не должны — или не можем — вернуться сейчас без… — он пожал плечами. — Мы всё ещё можем вернуться в разумные сроки. Когда перед нами весь макрокосмос, почему бы не продолжить?

Мур согласился. Почему, он не знал. В первую очередь, он хотел протестировать новый двигатель. По крайней мере, они могли бы без особого риска посетить ближайшую звезду. Но, возможно, их вела та таинственная штука, которую называют судьбой.

Корабль нёсся сквозь пустоту, словно во сне. Солнце за их кормой постепенно исчезало, пока не превратилось в обычную звезду. Как и предсказывал учёный, их скорость не была ограничена никакими факторами. Не увеличивалась их масса и не уменьшалась способность их топлива достигать более высоких скоростей, как того требовала формула Эйнштейна. Они начали осознавать, что вся астрономическая наука Земли разрушилась, как карточный домик.

Мур тянул на себя регулятор ускорения, пока инерция не вдавила их в спинки мягких кресел. Через несколько часов он произвёл триангуляцию Солнца, Сириуса и Альфы Центавра и обнаружил, что они уже движутся в три раза быстрее света — по старым меркам. И всё же свет ускорялся всё быстрее, потому что они могли видеть звёзды позади себя.

Это было похоже на сон.