И вновь продолжается бой

— Чур, я за штурвалом! — заорала Женька мужу, пытаясь перекричать вой пикирующих бомбардировщиков.

— А как же руки?

— Хрен с ними, потерплю! А то из меня стрелок, как из танка балерина!

— Уговорила, пропусти меня на место стрелка.

Ил-2 выкатился на ВПП и невзирая на сновавшие в небе мессеры и «лапотники» сумел взлететь. Первая очередь бортовых пушек превратила возникшую прямо по курсу пару «худых» в клочья и обломки. Костя поймал в прицел пристроившегося в хвост «Илу» другого мессера и завалил его.

— На «Ильюшине»! Держитесь, наши уже близко! — в ларингофонах девушки пронеслось сообщение из аэропорта. — Кто там у нас взлетел?

— Младший лейтенант Синицына, — кратко доложила Женька, используя девичью фамилию.

— Что-то фамилия ваша мне знакома.

— Та, которую немцы называют «Рыжей Валькирией».

— Мать честная! У нас в гостях такой ас?!

Вторая пара мессеров попыталась взять в клещи советский истребитель, но девушка «поднырнула» под одного из них и проведя несколько фигур высшего пилотажа срезала его ведомого, а с ним покончил Костя.

— На «Иле»! От солнца на вас заходят два звена «худых»! Синицына! Продержись только пять минут! Девочка! Ты и так уже сделала невозможное, но прошу тебя, сделай ещё чуть-чуть! — твёрдый голос мужчины чуть дрогнул, сорвавшись почти до фальцета.

— Солнце моё, взгляни на меня — моя рука превратилась в кулак! — орала Женька в микрофон — И если есть порох — дай огня-я-а! Вот так!

— Что она творит? — поинтересовался особист, сидевший рядом с начальником аэропорта. — Какие, к чёрту, «солнце» и «кулак»?

— Тарщ капитан, — ответил ему тот. — У неё боевой транс. Она целиком отдалась схватке. Это бывает у лётчиков.

— Я не ожидал, что в этом госпитале находится такой легендарный ас. Нужно будет обязательно с ней побеседовать.

— А кто ожидал? — спросил начальник аэродрома. — Такие люди, как правило, не афишируют себя. Она же от Ставки получала задание и не мне вам объяснять уровень секретности. Возможно, её после вылета сразу заберут, хотя тут уже многие хотят поговорить с ней, получить, так сказать, несколько уроков пилотажа.

Скоро Женька увидела оба звена немецких истребителей. Они приближались к «Илу» в своей излюбленной манере — «клином».

— Что будем делать, Женечка? — обернулся супруг. — Ил-2 не твой «рыжий» — тут защитного поля нет. И уйти нельзя — место входа/выхода в красную зону, судя по показаниям браслета, находится позади них.

— Придётся драться, — мрачно ответила она мужу. — Всё или ничего. Подымаюсь на максимальную высоту. Костя! Постарайся прикрыть нам тыл.

— Сделаю всё, что смогу, любимая. Поехали!

Штурмовик начал кругами набирать высоту. Немцы сначала вытянули свой «клин» в остроконечный угол, а потом вдруг рассыпались, пытаясь взять советский самолёт в двойные клещи. Одного на подходе подловила Женька, другого снёс её муж, но «Илюшина» достали двумя перекрёстными очередями. Машина задымила и стала терять скорость.

— На глиссаде не дойдём! — выкрикнула девушка. — Достанут и изрешетят!

— Прорывайся через заслон! Израсходуй весь боезапас, но прорвись!

— Поняла! Действую!

Они успели прошмыгнуть в образованное от сбитого мессера пространство между несколькими «худыми». Немцы ринулись за ними, стремясь добить дымящийся советский штурмовик.

— Что она творит? — удивился особист, уже вышедший вместе с остальными на улицу.

— Вызывает огонь на себя и уводит немцев от аэродрома, — хрипло ответил начальник аэродрома. — Тут мужики не все на такое способны, а она девчонка молодая. У неё шансов нет, понимаешь, капитан? Никаких. Да где же подмога, а?!

Два звена «Яков», словно ответ на его эмоциональный вопрос, выскочили из облаков и ринулись на противника. «Худые» сразу позабыли о подбитом русском и кинулись в общую свалку боя.

— Костя! Сколько осталось до места выхода? — поинтересовалась Женька, но ответом было молчание. — Костик, дорогой, что с тобой?! Не молчи! Пожалуйста, не молчи-и-и!

— Два с половиной километра… курс…кхм-гхм… курс 230, высота — две тысячи…

— Что с тобой? Ты ранен?!

— Зацепило…

— Куда?!

— В грудь… не отвлекайся… кхм-гхм… теперь измени… кхм-гхм… курс на двести и держи его постоянным. Не знаю… кхм-гхм… сколько я буду ещё в сознании… браслет при входе в окно даст звуковой сигнал… — голос Кости внезапно оборвался.

Крупные слезы лились по лицу девушки, а в душе бушевал огонь отчаяния, но она крепко держала уже непослушными от боли руками штурвал самолёта. Наконец за спиной Женьки раздалось попискивание костиного браслета и обычный ландшафт местности сменился сначала чёрной пустотой, уже немного ею позабытой, а затем белой вспышкой света.

* * *

Она открыла глаза и увидела перед собой встревоженные лица людей, одним из которых было лицо матери.

— С прибытием, Евгения Андреевна, — проговорил один и собравшихся.

— Где Костя! Что с ним?! — вместо приветствия воскликнула девушка и попыталась встать.

— Лежите-лежите, первое время вам нельзя вставать, — попытался успокоить её тот же человек.