И вновь продолжается бой

— Мать честная! А ведь Клава писала мне об этом! Ну и ну!

— Всё, Пётр Ефимыч. Я и так сказала слишком много.

— Ты вот что, внучка, не обижайся на меня. Мне просто тяжело принять то, что ты сейчас поведала. Как-то на сказку похоже, но подробности… хрен знает, такие вещи вряд ли кому-то кроме семьи интересны…

— Вот и я о том же. Мне очень хочется, чтобы вы остались живы. Очень. Может, это несправедливо по отношению к кому-то, кто полетит вместо вас, а может он выполнит задание по-другому и останется жив. Но мне хочется, чтобы прабабушка Клава не осталась вдовой.

— Женя, ты зашла слишком далеко, — внимательно посмотрел на супругу Костя.

— Знаю, Костя, знаю, но ничего не могу с собой поделать… — на её глазах стали заметны слёзы. — Ей так было тяжело после войны. Простите меня, пожалуйста, оба.

— Вот что, внучка… я тебя понял… не знаю, получится ли у меня что в этом плане или нет, но попробую. Аккуратно попробую, слово даю. А теперь разреши мне задать тебе несколько вопросов, как советскому асу. Не откажешь поучить своего прадеда? — подмигнул он ей. — И слёзы вытри, негоже советскому лётчику глаза на мокром месте держать.

— Спрашивайте, Пётр Ефимыч, — утирая слёзы, улыбнулась Женька. — Мы с Костей постараемся вам помочь.

* * *

— Сергей Николаевич, это Роман. Я понимаю, что вы в командировке, но есть новости по Евгении и Константину Сергеевичу.

— Да, Рома, чем обрадуешь? Трое суток уже прошло — должен же быть результат.

— Есть результат, Сергей Николаевич. Сегодня утром готов идентификатор для Синицыной, к вечеру ожидаем для Бабенко. Люди вымотались до чёртиков, но дело сделано.

— Парни! Я вам обещаю отпуск на месяц и двойную премию. Ты меня знаешь, Рома.

— Спасибо, но в этом деле даже какая-то профессиональная интрига была. Сможем мы восстановить или нет. Да! Нам тут передали информацию, что Синицыну ищут родители. Уже написали заявление о пропаже в полицию.

— Передай Васнецову, из нашей СБ, чтобы он съездил в Е-ск и поговорил с ними. Пусть скажет, что их дочь подписала дополнительный контракт с ФСБ и сейчас на ответственном задании. Пусть запудрит им мозги каким угодно способом, но огласки быть не должно.

— А со школой как быть? Ей же ещё аттестат получать. Там тоже не всё так ровно.

— ФСБшники обещали помочь решить эту проблему. Возможно, выдадут аттестат негласно. Всё равно она теперь будет плотно работать на «Спецком», а там и в институте заочно отучится. Такие люди уже прочно завязаны с нами и ФСБ. А у них бывших сотрудников не бывает, слыхал об этом?

— Понял, Сергей Николаевич. Васнецову я передам. Кстати! Из её класса есть ещё один пропавший — Олег Пронин. Папа у него — большая шишка в одном совместном российско-германском предприятии. Там тоже кипиш подняли.

— Выясните, каким образом исчезновение одного связано с другим, а я попробую разузнать, кто такой Пронин.

— У этого Олега тоже был ВИП-аккаунт в игре. Мало того, что отец купил его сыну, так ещё дал денег «прокачать» своего персонажа. Его «саркофаг» на месте, дома, а игрок как в воду канул. И ещё: этот «саркофаг» не наш, в «Спецком`е» такие не делают.

— Даже так?! Тогда нужно узнать за кого он играл, все передвижения в игровом пространстве и не был ли в красной зоне.

— Постараемся вытащить всю возможную информацию.

— Рома! Опять «постараемся»?

— Сергей Николаевич! Вы же в курсе, что «Спецком Даталинк Системз» доступна не вся информация. Часть её находится под колпаком ФСБ. Сами понимаете — нам туда вход заказан.

— Тогда это направление я беру на себя.

* * *

Через три дня у Кости и Жени сняли повязки. На обеих ладонях у девушки присутствовали две большие шелушащиеся корки, которые обильно мазали всевозможными мазями. От этого в их палате стоял обильный многокомпонентный запах, и Женька шутила, что к ним временно перекочевала местная аптека. Последствием того боя для Кости стали три небольших рубца на пояснице, которые уже не беспокоили его. Шрам на женькином лице причинял его хозяйке постоянные душевные страдания и патологическую привычку прикрывать этот дефект при общении на людях. Многочисленные уговоры мужа не помогали. В конце концов, он клятвенно пообещал по возвращении направить её в одну из лучших московских пластических клиник, чтобы от этого ранения ни осталось и следа.

После обеда супруги решили немного прогуляться по скверу. Проходя мимо группы пионеров, оживлённо беседующей с одним из пациентов госпиталя, от неё отделилась девочка лет десяти и подбежала к ним. Женьке её лицо показалось очень знакомым. Пытаясь припомнить, где она могла её видеть, девушка остановилась.

— Здравствуйте, товарищи лётчики! — бойко поздоровалась девочка с супругами. — Можно вас пригласить к нам в пионерскую дружину, чтобы вы рассказали о своих боях против немецко-фашистских захватчиков?

— К сожалению, мы пока находимся на лечении и отлучаться нам никак нельзя, — посетовала Женька.

— Да я вижу, — как-то по-взрослому ответила девочка. — А можем мы отойти куда-нибудь поговорить? Вот сюда, к деревьям, будет нормально.

— Даже так? — опешила девушка. — Мне твоё лицо очень знакомо…