И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

– К несчастью для мистера Уиньярда, один мой знакомый, в прошлом – кассир лондонского банка, а теперь глава англо-австралийского представительства Саут-Си-банка в Пандалу, оказался в Эвингдоне, когда там проходили лекции, и посетил одну из них. Представьте его изумление, когда мистер Уиньярд, которого он отлично знает, поднялся на кафедру и разразился пространной речью, вернее – принялся плести небылицы, весьма далекие от реальности. Моссли, так зовут моего приятеля, оказался перед выбором: немедленно уйти или объявить старого Уиньярда мошенником. Будучи человеком застенчивым, он выбрал первое. Позднее Моссли только порадовался этому – у него хорошее чувство юмора, он посмеялся над историей с Уиньярдом, когда остыл. Я случайно встретил его в Эвингдоне, и он мимоходом рассказал мне ее.

– Вы сочли себя обязанным сообщить об этом мисс Тидер?

– Нет. Мы просто шли к дороге после службы и беседовали по пути. Мисс Тидер упомянула, что Уиньярд отправился с лекциями в турне по другому району. Тут я взял да и выложил историю Моссли: даже сообразить не успел, что сболтнул лишнее. Мисс Тидер минуту не могла опомниться – так огорчилась, – затем захотела пройтись до моего дома и услышать полный отчет. Я попытался осторожно сгладить острые углы, увидев, как сильно она расстроена. Похоже, мисс Тидер свято верила в миссионерское служение Уиньярда и в своем завещании отписала ему солидную сумму на это благое дело – хотела поддержать «труды всей его жизни». Да, скажу я вам, когда мы с ней расстались, она была очень взволнована.

Литтлджон посмотрел в лицо Лорримеру и встретил невинный, простодушный взгляд. Пусть Уиньярд и виноват, подумал инспектор, но умышленно доносить на него – подлая проделка.

– Вы можете сообщить что-либо еще, способное помочь нам в данном деле, мистер Лорример?

– Боюсь, нет. Видите ли, я мало что знал о мисс Тидер и ее занятиях. По правде говоря, старался держаться от нее подальше. Я слышал о том, что она вытворяла, слышал о раздувании сплетен и о ее, с позволения сказать, общественной деятельности в деревне, вот и решил по возможности не иметь с ней дел.

Лорример осклабился, показав полный рот ровных белых вставных зубов, и понимающе кивнул Литтлджону.

– Это лишь формальность, сэр, но я должен спросить: что вы делали утром в день убийства?

Лорример вскинул тонкие брови.

– Так я в списке подозреваемых, инспектор? Ума не приложу почему, я ведь почти не знал эту женщину и совершенно не интересовался ею. Увы, я не могу предъявить вам железного алиби. Скажу лишь, что играл на фортепиано с половины одиннадцатого и примерно до полудня. Как обычно. Так получилось, что один мой приятель прислал мне новую сонату собственного сочинения: она пришла в среду утренней почтой, – я начал разбирать ее и проиграл дважды. Признаюсь, это не слишком убедительное алиби, но служанки наверняка слышали, как я играю. Фортепиано стоит здесь.

Он указал на рояль возле окна. На крышке лежала растрепанная кипа рукописных нот. Прежде чем инспектор успел ответить, Лорример вызвал звонком прислугу.

– Вам лучше бы проверить все у служанок на всякий случай. Сейчас они обе тут. Спросите их, а я не буду вам мешать и задавать наводящих вопросов.

Суетливость Лорримера вызвала у инспектора раздражение. Он предпочитал работать по-своему. На звонок явилась та девушка, что открыла ему дверь. Лорример вяло махнул рукой, приглашая ее подойти к детективу.

– Инспектор хотел бы задать пару вопросов тебе и Элис. Пришли ее сюда, когда он с тобой закончит.

– Я лишь хочу, чтобы вы подтвердили, что слышали, как ваш хозяин играл на фортепиано в прошлую среду с десяти тридцати до полудня. Вы помните?

– Ну, он почти всегда играет утром, сэр. Погодите-ка, в среду… – Девушка застыла в позе глубокой задумчивости. – Ах да, вы ведь в среду сказали, чтобы вам подали кофе на полчаса раньше. Правда, сэр? А когда я принесла его, просили вас не беспокоить, потому что будете заняты чем-то важным.

Лорример улыбнулся девушке, снова обнажив зубы.

– Все верно, Грейс.

– Вы играли без остановки почти час, а потом продолжали до двенадцати.

– Откуда вам известно время, Грейс? – спросил Литтлджон.

– Ну, я знаю, когда хозяин начал играть, потому что подала ему кофе в половине одиннадцатого вместо одиннадцати. И помню, что он закончил игру вскоре после того, как я посмотрела на кухонные часы, не пора ли накрывать стол к обеду.

Казалось, девушка готова и дальше болтать без умолку, но Литтлджон уже получил ответ на свой вопрос. Он поблагодарил Грейс и отпустил ее, попросив прислать Элис, но не говорить ей, о чем пойдет речь.