И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает

Лорример оживился, становился все разговорчивее, а Литтлджон собирался прогуляться и решительно не желал слушать нескончаемую болтовню, поэтому предпочел извиниться и продолжить путь. Его удивило, что Лорример интересуется делами соседей, тем более жизнью миссис Уикс, у которой, похоже, почти не было друзей в деревне.

Дорога тянулась мимо ворот Хилари-Холла и парка с прекрасными старыми деревьями к густой роще, где когда-то вырубили полоску под шоссе. Лес там высился стеной по обеим сторонам и обрывался перед крошечной Хилари-Парвой, которую едва ли можно было назвать деревней. Место показалось Литтлджону довольно приятным. Здесь стояли рядком в окружении садов четыре выбеленных глинобитных домика, пивная и внушительного вида кирпичная церковь, построенная безумным хозяином поместья из-за соперничества с владельцем более крупной деревни. Бывшая резиденция основателя Хилари-Парвы виднелась в дальнем конце деревушки: ее выкупил профсоюз и превратил в санаторий. Церковь была закрыта. Мистер Клапледи проводил здесь службы редко, лишь по особым случаям, а в остальное время прихожане обеих деревень собирались в церкви Хилари-Магны. Возле домиков стояли несколько жителей, а в большом ухоженном парке при перестроенной усадьбе прогуливались пациенты санатория.

Литтлджон свернул на боковую дорожку и вскоре оказался на шоссе между Эвингдоном и Стреттон-Харкортом, а через четверть часа уже проходил мимо аллеи, ведущей к ферме «Аппер-Хилари». Поток машин на дороге изрядно портил удовольствие от прогулки, и Литтлджон уже начал жалеть, что повернул в сторону от Хилари-Парвы, когда ему пришла вдруг в голову удачная мысль. Он охотно выпил бы сейчас чашку чаю. А если отправиться дальше по Стреттон-роуд, в чайную мисс Сатчелл, мимо опустевшей на время методистской молельни, где после чая снова соберутся прихожане на вечернюю службу? Те немногие, кто пришел в молельню на целый день, очевидно, из отдаленных мест, расположились на маленьком церковном дворе, разложили под деревом сумки с провизией, свертки с бутербродами и чашки с чаем. За пиршеством велись самые разнообразные разговоры, от глубокомысленных бесед серьезных молодых людей и дам до легковесной шутливой болтовни между взволнованным престарелым дьяконом и дородной молодящейся старухой. Когда Литтлджон проходил мимо, бородатый старец с трудом поборол искушение отвесить сочный шлепок по необъятному заду своей легкомысленной собеседницы. Детектив, попыхивая трубкой, зашагал дальше по мосту через чистый ручей Фенни-Брук к перекрестку дорог Стреттон-Латтимер и Стреттон-Харкорт.

Чайная мисс Сатчелл представляла собой бунгало, где жила сама хозяйка, и большую пристройку, где подавали закуски и напитки. Рядом располагались автостоянка и небольшой сад – летом яркие зонтики защищали там от солнца и дождя тех, кто предпочитал пить чай на свежем воздухе. Мисс Сатчелл была учительницей средних лет, которая устала от работы в школе и, вопреки советам друзей, купила за бесценок захудалую придорожную закусочную. Заведение находилось возле дороги, однако далеко от оживленных мест, где собиралось достаточно публики, готовой заплатить за лакомства вроде булочек с разноцветной глазурью, маленьких сдобных лепешек, кексов и пышек, которые подавались вместе с чашками кофе или чаем в чайниках. Но мисс Сатчелл твердо решила открыть чайную. За год она успела прославиться на всю округу своей выпечкой и начала зарабатывать неплохие деньги. Прежде всего она пекла, готовила и подавала собственные изделия. Вскоре ее чайную оценили две весьма влиятельные дамы графства, мисс Филлимор-Кадби и леди Уинстанли. С этого дня будущее мисс Сатчелл было обеспечено. Стало модным забегать к Сатчелл на утренний кофе, дневной чай, легкий обед или даже ранний ужин с непременной чашкой чаю. На стоянке теснились машины, посетители занимали все столики, а мисс Сатчелл продолжала пополнять кассу. Она по-прежнему занималась выпечкой, но платила другим девушкам, чтобы те обслуживали столы, пока хозяйка, к тому времени и сама наполовину влиятельная особа, в твидовом костюме и грубых башмаках, шумно болтала с завсегдатаями, ко многим обращаясь по имени.