«И вот общественное мненье!» Клубы в истории российской общественности. Конец XVIII - начало XX вв.

В 1797 г. Павел I приказал закрыть все образовавшиеся к тому времени клубы. Пресекались и попытки открыть новые клубы, поплатился за такую попытку купец Ширмер, высланный в январе 1801 г. за границу после месячного пребывания под арестом на хлебе и воде^{50}. Только в отношении петербургского Английского клуба запрет был вскоре отменен, Павел внял ходатайству влиятельного сановника генерал-прокурора князя П. В. Лопухина. В благодарность за это Лопухина избрали 4 октября 1798 г. первым почетным членом клуба. Второй в истории клуба почетный член был избран только 15 лет спустя, им стал Михаил Илларионович Кутузов, но он об этом не узнал: в Пруссию, где Кутузов находился с русскими войсками, диплом, посланный старшинами, был доставлен уже после смерти фельдмаршала в городе Бунцлау^{51}. В Москве же клубы не действовали до конца правления Павла I. А. Ф. Малиновский даже в 1823 г. в своей еще не законченной рукописи о Москве ограничился кратким и безличным упоминанием факта закрытия Английского клуба. Отметив, что клуб был «на три года уничтожен», он не решился пояснить, что это произошло по воле покойного императора^{52}.

Александр I, подтвердив Жалованные грамоты дворянству и городам, нарушенные в важнейших пунктах Павлом I, разрешил в 1802 г. клубам возобновить свою деятельность. Хотя петербургский Английский клуб практически не закрывался, нельзя считать случайностью тот факт, что в первые годы нового царствования старшинами клуба были избраны все четверо «молодых друзей» императора. В Москве составленный заново устав Английского клуба утвердил 12 июля 1802 г. московский главнокомандующий фельдмаршал граф П. П. Салтыков. Устав был подписан всеми членами клуба, их набралось уже 400 человек. В тот же день состоялось открытие клуба. Эту дату принято было считать в клубе фактическим началом его истории; в 1836 г. решили ежегодно праздновать день основания клуба по примеру клуба петербургского^{53}. Устав («правила») московского Купеческого клуба, составленный в октябре 1803 г., подписали 69 человек. Салтыков утвердил правила 2 января 1804 г. при условии, что общество будет именоваться не клубом, а собранием и там будут следить, «дабы собрание сие существовало с точным соблюдением тех правил и вообще тишины, спокойствия и благопристойности»^{54}.

Из семи первых (после возобновления) старшин московского Английского клуба двое были иностранцами по происхождению — известный в Москве доктор В. М. Галлидей и А. Т. Менссендейк. Однако Галлидей (или Холлидей, принадлежавший к семейству шотландцев, поселившихся в Москве и Петербурге) вскоре был исключен из клуба за то, что при посещении московских домов публично выражал сомнения в целости клубной кассы и персонально — в честности еще одного старшины князя Дмитрия Евсеевича Цицианова. Между тем все остальные старшины признали сомнения необоснованными. Возможно, сыграли свою роль и роскошные обеды, которыми, по свидетельству племянника Цицианова декабриста Н. И. Лорера, он «угощал тогдашних знаменитостей большого света», а кончил «впоследствии тем, что проел свои 6 тысяч душ». Историк П. И. Бартенев, беседовавший с родственником Цицианова А. О. Россети, сообщал, что на старости лет князя содержала его прислуга^{55}.

Известность князь приобрел, кроме хлебосольства и расточительности, еще и оригинальным острословием и «привычкой лгать вроде Мюнхаузена», как выразилась внучатая племянница Цицианова со стороны матери-грузинки А. О. Россет-Смирнова; «он всех смешил своими рассказами…»^{56} Знал это и А. С. Пушкин. В написанном в декабре 1824 г. воображаемом разговоре с Александром I поэт привел и такой довод в свою защиту: «Ваше величество, вспомните, что всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову»^{57}. Но главное, что ставили современники Цицианову в бесспорную заслугу, так это возрождение в Москве Английского клуба. «Дмитрий Евсеевич завел Английский клуб в Москве и очень его посещает», — писала Россет. Что это не ошибка (вопреки сказанному в комментариях к ее воспоминаниям), видно из почти единогласного избрания 5 марта 1830 г. 83-летнего Цицианова, как «восстановителя Английского клуба», почетным его членом с предоставлением ему пожизненного билета^{58}. Состоял Цицианов и членом Английского клуба в Петербурге — с 1816 г. по 1825 г., а в 1817 г. избирался его старшиной.