И возродится легенда (СИ)

Они слегка заплутали по дороге и вышли не к парадному входу в часовню, а к боковой стене из валунов, что поросла шубкой дикого винограда, хмеля и фасоли, ало сверкающей цветками среди зелени. Под стеной виднелся освещенный солнцем скат крыши, а шатровые башенки с корабликами-флюгерами гордо торчали кверху — так близко, что, казалось, их можно тронуть рукой. Вдоль скатов тянулись украшенные статуями желоба водостоков. Часовня, как изящная игрушка, покоилась на протянутой ладони горы, с трех сторон окруженная скалами, а с четвертой — открытая ветрам и морю. С той стороны была лесенка к пляжу. Врезанная в камень, поднимающаяся до чугунных ворот в беленых каменных стенах, что примыкали к скале и карабкались на нее. Одна из ажурных створок распахнута во двор перед часовней. Двор пересекали дорожки, мощеные аквамарином, лазуритом и плитняком. Между дорожками шершавилась густая, еще не припудренная летней пылью трава, а на площадке перед входом лежал грубый серый валун с темным оком ритуальной чаши. В знойном небе кружила чайка. Плети растений, свисающие со стены, чуть колыхались, рябя оттенками зеленого. Эриль и Янтарь, сидя на корточках на гребне, любовались открывшимся видом и никуда особенно не торопились. Вуивр согрелась и перестала дрожать.

Наконец оборотень, объявив, что сейчас испечется, не утруждая себя ходьбой в обход, спустился по винограду до основания стены и, оттолкнувшись, спрыгнул вниз, приземлившись на полусогнутые ноги. Вуивр последовала за ним. Храмовый дворик был пуст. Красивого и опасного прыжка просто некому было заметить.

Было знойно, жужжали насекомые, и ветерок с моря не приносил прохлады.

— Это можно пить? — Янтарь уставился на выемку в валуне, похожую на темный, напоенный водой зрачок. По воде плавали лепестки, она тонкой струйкой сочилась сквозь трещину в камне и исчезала в густом мху у его основания.

Эриль кивнула, и оборотень жадно припал к воде, сердито отводя рукой успевшие намокнуть пепельные волосы. В чаше мелькнула тень, и вуивр резко вскинула голову. И на скалах, и на гребне стены, где они прежде сидели, никого не было. Отчего же вдруг вернулось позабытое с Кэслина ощущение одеяла, сдавившего голову? На севере нет рабства, здесь почти не заметна Охота, здесь магов не приносят в жертву по храмовым праздникам. Или это люди Леля следят за ней? Или может даже его невеста?..

Эриль, криво улыбнувшись, подошла к порталу в храм. Стрельчатая арка была обведена барельефом из веток сирени с пышными синими гроздьями, между которыми вилась мозаичная надпись: «Хранителю Вальдецу и мастеру Граалю, сберегшим в темноте огонь».

…Они стояли на берегу. Прибой плевался пеной, и Вальдец дергал плечом, стирая брызги со щеки. Плащ намок и почернел от воды. Глупо было сердиться на дождь. И на то, что вновь проглядел появление вуивр. И священник досадовал на самого себя, что злится на вещи очевидные и неизбежные.

Он сказал:

— Пойми. Прежде всего ты не вуивр, не разящая молния. Ты человек. А человеку нужны другие люди. Корабли. Дом.

Куда позже Эриль поняла, насколько он прав. Только не могла уже ему об этом сказать.

Тяжелые створки распахнулись легко: точно ждали прикосновения. Внутри было пусто и прохладно. Пахло побелкой и пылью. Беленые стены, темный наборный пол, резной каменный пояс под окнами.

И отражался в каменной чаше с водой свисающий на цепях, огромный хорос-корабль. Изогнутый корпус, квадратный парус, вымпел и мачта были собраны из тысячи граненых шариков. Солнце, падая сквозь узкие окна, играло в хрустале, как в дожде, рождая радугу. Сияло в гранях искристым, точно песня, огнем.

И отвечая этому огню, рванулись из запястий Эрили сквозь руки ветвистые молнии, устремляясь к сердцу.

Глава 9

Дождь дробил по стеклу, сползал наискось вдоль окна с частым переплетом. Небо полосовали синие ветвистые молнии. И тогда чердак «Золотой цепи» с его старой мебелью и потертой позолотой всплывал, точно призрачный корабль, чтобы сразу же погрузиться в темноту. Эрили показалось, она снова в той ночи, когда пыталась добыть книги Ушедших для мастера Грааля. Бежит в темноте вдоль стеллажей на верху заброшенного поместья, наугад бросая книги в сумку, в окнах полыхают молнии, а внизу гвардейцы ломятся в дверь.

Мастер Грааль погиб накануне взятия Имельды. Прикрывая отступление друзей, так и не сдав Лидару дороги в чужие миры. Казненных бросали в море. «Возвращали Корабельщику», — как цинично повторяли Лидаровы приспешники. И даже могилы мастера не осталось. Но все равно над Тарвеной горит его звезда.

Эриль села в постели, тяжело дыша, теребя одеяло.