И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Для осуществления своего замысла Волков завел знакомства в итальянском театре, где «перенял все, что можно было: узнал музыку, ноты; понаторел в резьбе и живописи …; принаровился к театральной постройке и машинам; снял с них рисунки», потом привез из Петербурга «все, что на первый случай необходимо» и обучил соратников [Шаховской 1827: з, 5 об.]. Петр «обязан Себе Самому, даже воспитанием Своим, прищепляясь .. ко всему, от чего мог приобресть познания. … в то же время учил Свое Отечество всему, что для него было необходимо^ показывал Своим примером» [Шаховской 1830: 29–30].

В пьесе Шаховского, в отличие от ее источников [Иванов: 177], Волков побывал и в «немецком охотничем театре», и в «придворном итальянском театре», и «в Кадетском корпусе» на представлении «Семиры» Сумарокова [Шаховской 1827: 4–5]. Он подбадривает актеров: «То искусство, которое я перенял у немцев и итальянцев, так же, как и все, чему мы научаемся от других, удивит наших учителей». При этом герой остается «истинно русским» и досадует, «что у нас в России нет еще русского театра, что мы еще равнодушны к своему и восхищаемся только иностранным» [Шаховской 1827: 5]. Здесь он также следует примеру царя-реформатора:

Петр Великий в чужих землях был всегда Русским и видел везде выгоды Своего Отечества. Не говоря уже о искусствах и ремеслах, которые Царственный Путешественник отовсюду пересылал в Россию, Он брал дань Своей родине даже и с самых произведений Природы: Голландия, по велению Его, обогатила скотоводством Архангельск и Холмогоры. Франция оплодотворила берега Дона своим славным виноградом; … Германия, Голландия и Англия доставили России многие семена питательных растений [Шаховской 1830: 30].

В таком контексте понятно, что могло заставить Шаховского написать два огромных письма молодому дипломату Мещерскому. Полагаем, более всего его должно было задеть утверждение, что «высшая цель» Николая I противоположна цели Петра. Мещерский писал: «Петр сделал нас Европейцами; Николай сделает нас обратно Русскими» [Lettres: 104]. Для Шаховского это единственное упоминание Петра в «Письмах русского» было более чем спорно, т. к., вероятно, вызывало ассоциацию с известным тезисом о Петре, который «хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских» [Руссо: 91]. Большую часть письма Шаховской посвятил опровержению мнения, «будто Петр Великий .. ,ускоря естественный ход просвещения, истребил древнюю народность Русских, стер их родовой характер и составил из России безобразную и непрочную смесь Европейства с Азиатством» [Шаховской 1833:36]. В комедии о «русском гении» Волкове и поэме «Москва и Париж…» Шаховской доказывал обратное.

Комедию «День рождения русского театра» можно рассматривать как сценическую иллюстрацию взглядов Шаховского на петровские реформы. Не имея сейчас исчерпывающих сведений о московском круге общения Шаховского в 1826–1829 годах, мы можем лишь указать на его идейную близость к М.П. Погодину¹² и С.П. Шевыреву, которые также считали Петра «русским» и участвовали в создании идеологии, примиряющей допетровскую и постпетровскую Россию [Живов: 62].

Тем не менее трактовка деятельности Петра у Шаховского выделялась на общем идеологическом фоне начала николаевского царствования особой культуроцентричностью. Драматурга не смущало расхожее мнение о том, что «театр принадлежит к роскоши просвещения, а Петр преимущественно смотрел на предметы полезные и необходимые» [Греч: 8–9]. В «заимствованиях» царя Шаховской, очевидно, видел близкую ему практику «заимствований» литературных. В «Предисловии к Полубарским затеям» драматург писал:

Везде, куда только хотя мало достигает просвещение, созидаются Театры, представляются важныя и забавныя зрелища. Дарованию разноязычных Писателей предоставлено только приноравливать их к обстоятельствам и общественному мнению, и одевая, можно сказать, сценическое Искуство в народную одежду, усыновлять его своему отечеству [Шаховской 1820: 25].