И время остановилось

– Твой отец – мужчина, – возразила Мадлен, – а это совсем другое дело. В отличие от тебя, он не рискует, что по нему пройдутся шаловливые ручонки.

Аурелия закатила глаза. Иногда она задавалась вопросом: то ли Мадлен, которой, как и ей самой, было восемнадцать лет, разыгрывала из себя скромницу, то ли действительно была такой по натуре. Хорошо еще, что она пока не поделилась с подругой своими мечтами об Америке, та бы точно с ума сошла от шока!

Разгладив ладонями свое белое платье в мелкий коралловый цветочек, Аурелия не удержалась от того, чтобы слегка не поддразнить Мадлен.

– Однако ты же не отказалась пойти со мной сегодня. Только не говори, что тебе не понравилось, а то станешь отпетой врунишкой.

Мадлен улыбнулась. Нельзя было не признать, что обе они от души повеселились под звуки аккордеона, наигрывающего последние модные песенки.

– И все же мне пришлось навешать родителям лапшу на уши, сказав, что мы идем в кино.

– Я тоже что-то наплела отцу, – хихикнула Аурелия. – Если он спросит, мы смотрели последний фильм Ренуара[11] и он просто потрясающий.

– Ты же говорила, что мы вернемся раньше него, – тут же встревожилась Мадлен.

– Может, и вернемся. Никогда не знаешь, в котором часу он придет, когда ужинает в «Полидоре».

В последнее время ее отец так часто посещал этот знаменитый ресторанчик в шестом округе, что Аурелия начала подозревать, не встречается ли он там с какой-то женщиной. Разумеется, расспросить его об этом было невозможно; пару раз она пыталась, но он сразу обрывал ее, замечая, что это не ее дело.

– Тогда нам лучше поспешить, – заторопилась Мадлен. – Возьмем такси?

Аурелия помотала головой. Ее красивые золотисто-каштановые волосы рассыпались по плечам.

– Я бы предпочла пройтись. Вечер такой теплый, хочется прогуляться.

После того как они протанцевали все последние два часа, перспектива сорок пять минут тащиться пешком до просторной османовской[12] квартиры рядом с Оперой, где жила подруга, заставила Мадлен застонать.

– Если бы я знала, то надела бы более подходящие туфли.

– Да просто разуйся. Погода такая хорошая, ну же, пойдем! – воскликнула Аурелия, потянув ее за руку.

Опьяненная ночной атмосферой, девушка буквально сияла. Так уж влиял на нее Париж. Она любила веселую какофонию оживленных улиц, где сновали гуляки, с громким смехом вваливаясь в ночные клубы и кабаре. В последние годы в роскошных дансингах стало появляться все больше американцев, приходивших послушать выступления певцов или пропустить стаканчик под звуки джазового оркестра… Все это так возбуждало! Приближался День взятия Бастилии, и Аурелия наслаждалась каждой секундой этой праздничной атмосферы. Поэтому она и настояла на том, чтобы сходить в «Балажо» – танцевальный бар на улице Лапп, открытый три года назад самой Мистенгет[13] и очень быстро ставший одним из полюсов притяжения в столице. Девушка была туда вхожа благодаря известности ее отца, Леандра Моро, который уже два десятилетия развлекал Париж юмористическими куплетами.

Шагая вслед за мужчиной в плоской кепке, который, насвистывая, курил «Житан», Аурелия продолжила разговор:

– Что касается кабаре, то, знаешь ли, там может подвернуться масса интересных возможностей. И я говорю не только о моем отце; вот, например, Жозефина Бейкер[14]…

– Эта чернокожая женщина, которая выступает полуголой? – возмущенно воскликнула Мадлен. – Ты же не опустишься до того, чтобы выставлять себя в подобном виде, с твоей-то классической балетной подготовкой!

– Ну, балет – это уже в прошлом, – грустно вздохнула Аурелия.

Каблучки их туфель на ремешках стучали по тротуару, а она вспоминала тот ужасный октябрьский день 1933 года, положивший конец ее заветной мечте стать прима-балериной. Тем утром на столицу обрушился сильный снегопад, на несколько недель раньше обычного срока. Очарованная белой мягкой пеленой, окутавшей все вокруг, двенадцатилетняя Аурелия отправилась с отцом в сад Тюильри, чтобы поиграть в снежки. Увы, на мгновение отвлекшись, она соскользнула со скамейки, на которую забралась, и сломала бедро. Открытый перелом зажил за несколько месяцев, но рост поврежденной кости замедлился. С тех пор не могло быть и речи о том, чтобы вернуться к интенсивным тренировкам, необходимым для исполнения пируэтов и антраша.

– Ты могла бы стать киноактрисой, – предложила Мадлен. – У твоего отца огромные связи, а ты так похожа на Даниэль Дарьё[15], что быстро получила бы роль, я уверена. Видела ее последние фото в Pour vous[16]? Вы словно близнецы!

Аурелия пожала плечами. Наделенная не слишком робким обаянием и задорной мордашкой, она прекрасно осознавала свое сходство с «невестой Парижа», как пресса окрестила молодую актрису, но сравнение на этом и заканчивалось. Она с огромным удовольствием смотрела фильмы в кинозале «Парамаунт Опера», но вот идея играть самой ее совершенно не привлекала.

– Да ну. Мне быстро наскучило бы изображать из себя кого-то другого. Думаю, для этого я слишком цельная натура.