И все небо для нас

– А почему он так фамильярно себя ведет с твоей мамой? – Подпинываю камешек, вслушиваюсь в шорох листьев подсолнухов, трущихся о нашу одежду.

– Ну… тебе правду или выдумку?

– Правду, конечно.

– Тихон встречался с мамой.

Останавливаюсь и всматриваюсь в лицо Гордея, проверяя, не шутит ли он. Алена красивая женщина, но она явно старше дяди. И потом, Гордей же мой ровесник?

– Ты ведь мне не брат? – с опаской спрашиваю.

– Нет, – смеется Гордей. – У них был недолгий роман. Раньше Тихон жил здесь один и часто захаживал к нам в гости, потому что хотел провести время в приятной компании. Чай за чаем, печенье за печеньем, слово за слово, и вот они с мамой уже держались за руки и целовались на крыльце, думая, что я не вижу.

Отвожу взгляд. Мы продолжаем идти.

– Они расстались, потому что каждый хотел развиваться, но их развитие помешало бы отношениям. – Гордей пожимает плечами. – Это нормально – уметь признавать слабости, договариваться и делать выбор в пользу лучшего будущего для себя. Если ты все время несчастен, вряд ли будешь любить человека, из-за которого втянул себя в это несчастье.

Киваю. Все в этом мире не так просто, как кажется.

– Тихон хороший человек. Он не сделал ничего, что обидело бы меня или маму. Они расстались хорошими друзьями.

– А Ирма знает об их прошлом?

– Да.

– Не похоже, чтобы она ревновала.

– Она ведь ждет ребенка, чего ей волноваться? К тому же Тихон давно мечтал о сыне. – Гордей хитро щурится. – Дочек-то у него теперь целых две.

А ведь и правда, раз дядя наш опекун, мы с Милой ему полу-дочки-полуплемянницы. Странное сочетание.

– Пришли.

Перед нами небольшая лужайка, окруженная высокими подсолнухами.

– Ты же здесь в прошлый раз снимал видео?

– Ага. К слову, о видео… – Гордей затягивает паузу, но я ничего не говорю. – Мне скоро понадобится модель для нескольких роликов. Поможешь?

– А что надо делать?

– Хочу показать подписчикам, как я ухаживаю за кожей на твоем примере.

– То есть ты хочешь заснять процесс выведения прыщей?

– Ага.

– И сколько у тебя подписчиков?

– Не очень много.

– Так сколько?

– Триста двадцать пять… – Гордей вдруг расплывается в виноватой улыбке и добавляет: – Тысяч.

– Что-о? Нет уж! Я не готова. Слишком много людей будет потешаться надо мной и моими прыщами. Лучше я прыгну ночью в озеро голышом, чем сделаю это.

– А ты сможешь?

Скрещиваю руки на груди и встаю в оборонительную позу. Гордей смеется.

– Думаешь, у настоящих моделей всегда идеальная кожа? У многих такие проблемы, что тебе и не снилось, но макияж и фотошоп творят чудеса. У тебя молодой организм, а это значит, что мы выведем прыщи, главное – система. И сила воли, конечно.

Поглядываю то на него, то на подсолнухи поляны. Не хочется признавать, но он снова прав. К тому же его кожа идеальна: ни прыщей, ни родимых пятен.

– У меня есть условие. Мы снимем ролики, но ты выложишь их только после того, как будет результат. Если прыщи никуда не денутся, я не хочу стать посмешищем для всего интернета.

– Хорошо.

Берусь за косу и тереблю ее кончик. Почему меня охватывает стыд? Я много раз распускала косичку в ванной или перед сном. Это совершенно обыденно.

– А зачем тебе смотреть на мои волосы? – тяну время.

– Ну, в моем окружении ни у кого нет таких шикарных локонов. Хочу посмотреть и пощупать, как они выглядят и насколько сильно могут завиться.

Звучит спокойно и неопасно. Стягиваю резинку и разделяю пряди; снимаю вторую резинку у затылка, резко наклоняюсь и так же резко распрямляюсь, откидывая волосы назад.

– Ого, – присвистывает Гордей.

Он подходит ближе и встает передо мной. Когда он проводит пальцами по волосам, тело мурашится. Прикрываю глаза, сливаясь с ощущениями. Хочется раствориться в моменте, как соль в воде.

Когда я была маленькой, мама гладила меня по голове. От ее поглаживаний я быстро засыпала. По ее словам, я могла заснуть днем, если она слишком долго гладила меня.

В нос прокрадывается слабый запах лилий. Принюхиваюсь и открываю глаза. Гордей все еще играет с моими волосами, а его собственные щекочут мне лицо. Это его парфюм или шампунь? Впервые встречаю парня, пахнущего лилиями.

Аромат манит, и вот я принюхиваюсь к его коже в распахнутом воротнике рубашки.

– Что ты делаешь? Щекотно же! – Гордей отшатывается, улыбаясь и потирая шею.

– Почему от тебя пахнет лилиями?

– Взял у мамы духи, у нее их целая коллекция. Понравился аромат?

– Да. – Поднимаю руки, чтобы заплести косу.

– Оставь распущенными, – говорит Гордей.

– Зачем?

– Красиво.

– И неудобно. – Стягиваю волосы в пышный кудрявый хвост. – Такой компромисс сойдет?

– Упрямая.

– Я обещала, что дам потрогать волосы, но не говорила, что буду всегда так ходить.

– Знаешь, в чем проблема серьезных людей? Вы слишком любите жить в рамках, – говорит Гордей мне в спину.

Мы шуршим стеблями и листьями, выходя к дороге. Лес вдалеке едва виден.

– Почему ты считаешь меня серьезной?

– Ты редко улыбаешься, брови почти всегда сведены к переносице.

– Неправда, я… – оборачиваюсь к другу, чтобы возразить, но он прикладывает к моему лбу большой палец. Кожа под ним пульсирует теплом.