И все они – создания природы

«Какая жуткая опухоль!» – подумал я, когда в полумраке коридора появилась собака с уродливым выростом на морде, но тут же обнаружил, что это всего лишь жестянка из-под сгущенного молока. Разумеется, жестянкам вовсе не положено торчать из собачьих пастей, но у меня отлегло от сердца: просто Бренди вновь слишком увлекся.

Я поднял крупного лабрадора на стол.

– Ну, что, Бренди, опять навестил мусорный бак?

Пес виновато ухмыльнулся и попытался лизнуть мою щеку, но тщетно: его язык намертво застрял в жестянке. Впрочем, он компенсировал свою неудачу, отчаянно завиляв хвостом и всей задней частью туловища.

– Мистер Хэрриот, извините, что я снова вас беспокою! – Миссис Уэстби, миловидная молодая женщина, грустно мне улыбнулась. – Но отвадить его от мусорных баков невозможно, как мы не стараемся. Обычно я и дети справляемся с жестянками сами. Но с этой у нас ничего не вышло. Ему защемило язык крышкой.

– Мм… мм… – Я осторожно провел пальцем по зазубренному краю. – Да, дело не так просто. Ведь мы не хотим изрезать ему рот.

Выбирая щипцы, я прикидывал, сколько раз мне уже довелось вызволять Бренди из такой же беды. Он был давним моим пациентом – огромный, добродушный псина с неуемной энергией. Однако упорные налеты на мусорные баки приобретали маниакальный оттенок.

Он со смаком выискивал очередную жестянку и принимался так рьяно ее вылизывать, что запускал язык излишне глубоко и защемлял его. Семейство Уэстби и я без конца освобождали запойного лакомку от жестянок из-под компота, тушенки, фасоли в томатном соусе, всевозможных супов – ну, словом, была бы жестянка, а уж он непременно в нее залезал.

Я зажал щипцами край крышки, осторожно отогнул ее по всей длине, защемленный язык обрел свободу и тут же радостно заерзал по моему лицу. Как еще мог Бренди выразить свой восторг и благодарность?

– Хватит, хватит, глупая ты собака, – сказал я, смеясь и отстраняя ухмыляющуюся пасть.

– Да, Бренди, достаточно! – Миссис Уэстби сняла его со стола и добавила еще строже. – Чем теперь подлизываться, ты бы лучше избавился от этой гадкой привычки. Пора за тебя взяться.

Нотация нотацией, а хвост продолжал отчаянно вилять. Как и я, Бренди не преминул заметить, что его хозяйка улыбается. Сердиться на него ни у кого не достало бы духа, такая солнечная это была натура.

Мне доводилось видеть, как юные хозяева (детей в семье Уэстби было четверо: три девочки и мальчик) хватали его за все четыре лапы и раскачивали, точно гамак, или возили в детской коляске, предварительно запеленав, или придумывали еще какое-нибудь развлечение, а он терпел все это с полным добродушием. Да нет, ему, видимо, нравилось быть участником таких игр.

Странности Бренди не исчерпывались страстью к мусорным бакам. Как-то днем я приехал к Уэстби посмотреть их кошку и устроился с ней на каминном коврике. Старшая девочка держала голову моей пациентки, а миссис Уэстби вязала, сидя в глубоком кресле. Я шарил по карманам в поисках термометра и вдруг заметил, что в комнату как-то странно, бочком, вошел Бренди, подобрался к хозяйке и сел спиной к ней с весьма небрежным видом. Затем он начал потихоньку вползать задом на ее колени. Она, не отрывая глаз от вязания, столкнула его, но он тут же повторил свой маневр. Зрелище было удивительное: задняя часть его туловища медленно-медленно приподнималась, а золотистая морда хранила невиннейшее выражение, словно его вообще здесь не было.

Забыв про термометр, я следил за Бренди как завороженный. Миссис Уэстби сосредоточенно считала петли и словно не замечала, что зад Бренди уже воздвигся на ее красивые, обтянутые синими джинсами колени. Пес на секунду замер, точно закрепляя успех первого этапа операции, а потом еще медленнее принялся окончательно утверждать свою позицию, перебирая передними лапами и почти встав на голову. Но тут, когда завершающее усилие водворило бы большого пса на колени хозяйки, миссис Уэстби кончила считать петли и с возгласом «Какой же ты дурачок, Бренди!» столкнула его на ковер, где он и распростерся, глядя на нее томным взором.

– Что это он? – спросил я с любопытством.

– Все мои старые джинсы! – улыбнувшись, ответила миссис Уэстби. – Когда Бренди был щеночком, я его часами держала на коленях, а тогда я обычно ходила в джинсах. Ну и стоит ему их увидеть даже теперь, как он старается забраться ко мне на колени.

– Не проще ли было сразу вспрыгнуть?

– Он и это пробовал, но тут же летел на пол. Ну и сообразил, что я не стану держать на коленях громадину-лабрадора.

– И выбрал окольный путь?

Миссис Уэстби засмеялась.

– Совершенно верно. Когда я чем-то поглощена – вяжу или читаю, – он иногда умудряется почти добиться своего, а если успел перед этим извозиться в грязи, мне остается только пойти переодеться. И уж тогда он получает заслуженную нахлобучку.