И всех их создал Бог

Следующим препятствием на нашем пути оказался положенный набок большой обеденный стол красного дерева, и я опасливо обошел обращенные внутрь ножки с колесиками, которые не раз оставляли синяки на моих голенях, и только потом перелез через него, наконец добравшись до телят. Их было трое, и узнать, кто из них болен, труда не составляло: у черного малыша в ноздрях запеклась гнойная слизь. Я нагнулся, чтобы смерить ему температуру, и отогнал двух квохчущих кур. Жирная утка удалилась вперевалку сама. У пернатых обитателей сарая собственного помещения вроде бы не было, они перепархивали и пробирались из закутка в закуток, как им хотелось, а то и выходили погулять на свежем воздухе. Выпрямившись, я полюбовался десятком кошек на подоконниках и перегородках, а из глубины сарая внезапно донеслось рычание — между тремя собаками Лайонела завязалась дружеская драка. За открытой дверью на лужке мирно паслись две овцы.

Я вытащил термометр — тридцать девять и пять — и прослушал грудь.

— Небольшой бронхит, Лайонел, но вы вовремя меня вызвали: в легких довольно сильные хрипы — так и до пневмонии недалеко. Но сейчас две-три инъекции его живо приведут в порядок.

Дорожник удовлетворенно кивнул. Он был рассеянный, но добрый человек, и всем его животным, несмотря на оригинальность их обиталища, жилось сытно и удобно — пол всегда густо устлан соломой, кормушки и корытца полны.

Я ощупал карманы, которые, перед тем как нырнуть в лабиринт, битком набил флаконами, шприцами и прочим, что вдруг могло мне понадобиться. Не возвращаться же на четвереньках к машине за какой-нибудь непредусмотренной мелочью!

Сделав инъекцию, я сказал:

— Загляну завтра утром. Вы ведь в воскресенье не работаете?

— Ага. Спасибо, мистер Хэрриот. — Он повернулся и повел меня назад тем же тернистым путем.

На следующее утро теленок заметно повеселел.

— Температура нормальная, Лайонел, — сообщил я. — И он сам встал. Видимо, все обойдется.

Дорожник рассеянно кивнул. Его мысли витали где-то далеко.

— Вот и хорошо… Вот и отлично… — Несколько секунд он продолжал смотреть на меня пустым взглядом, а затем внезапно вернулся с облаков на землю. — Мистер Хэрриот! — В его голосе появилась непривычная настойчивость. — Мне бы с вами посоветоваться надо.

— Да?

— Ага. Такое, значит, дело. Я думаю на одних свиней перейти.

— А? Завести побольше свиней?

— Во-во! Только их и держать. Чтоб все как полагается.

— Но ведь придется построить свинарник.

Он ударил кулаком по ладони:

— Так я ж про то и толкую. Свиньи мне всегда нравились, вот и охота устроить все по-настоящему. Хлев построю тут на лужке.

Я посмотрел на него с удивлением:

— Лайонел, но это же все недешево стоит. Потребуются большие…

— Деньги? Так они у меня есть. Помните, я недавно дядю схоронил? Старик у нас не один год прожил, ну и оставил мне кое-что. Не сказать чтоб богатство, а все-таки дело можно на настоящую ногу поставить.

— Конечно, решать вам, — ответил я. — Но вы уверены, что действительно этого хотите? Мне казалось, у вас и так все обстоит прекрасно, а к тому же вы не молоды, верно? Вам ведь за пятьдесят перевалило?

— Угу. Пятьдесят шесть стукнуло, но, как говорится, новому делу старость не помеха.

Я улыбнулся:

— Мне и самому так всегда казалось. И я только порадуюсь за вас… при условии, что вы будете счастливы.

Дорожник задумался и раза два почесал щеку. По-моему, счастливые люди далеко не всегда сознают, что счастливы, и Лайонел не составлял исключения.

— Пошла, пошла отсюда, косолапая! — буркнул он и носком сапога оттолкнул утку, вознамерившуюся прошествовать у него между ног. Все в той же задумчивости он наклонился, извлек из вороха соломы в углу куриное яйцо и положил его в карман. — Нет, я сейчас опять прикинул, что и как, и мое решение твердо. Надо будет попробовать.

— Ну и прекрасно, Лайонел. Желаю удачи!

С быстротой, необычной для йоркширских холмов, ка лужке вырос свинарник — ряды бетонных загонов, выходящих в крытый двор. В загоны незамедлительно водворились свиноматки с хряком, и скоро во дворе шуршало соломой и хрюкало порядочное стадо.

На фоне древних каменных стенок, огораживающих луг, и могучего склона, уходящего к вересковой вершине, это современное сооружение резало взгляд, но я от души надеялся, что Лайонел обретет то, что ищет.

Починкой дорог он занимался по-прежнему, и, чтобы задать свиньям корм и вычистить загоны, ему приходилось вставать до света, но он был очень крепок и, казалось, получал от новых забот большое удовлетворение.

Естественно, ему пришлось чаще прибегать к моим услугам, но поводы оказывались не слишком серьезными, и все мои пациентки быстро выздоравливали. Легкий мастит, затрудненный опорос, воспаление суставов у поросенка. Конечно, итоговая цифра в счете теперь была больше, но Лайонел не жаловался, потому что хорошо знал старинное присловье: «Скотину завести — мошну растрясти».