И Всюду Тьма

С каждым словом графини Ана успокаивалась и расслаблялась. Кто бы мог подумать, что прием окажется пропитан радушием, а хозяйка будет столь мила. Отдельную благодарность Ана отложила для Вероники, теперь-то стало очевидно с каким умом и расчетом было подобрано платье.

— Мои ранние пташки, раз уж среди нас сегодня новое лицо и время еще есть, я расскажу о правилах моего салона. — Посадив Ану среди остальных гостей, графиня Эверфир продолжила: — Доверие, этичность и не осуждение — три столпа, на которых держится наше общение. Мы собираемся, чтобы обсудить вопросы, волнующие каждую из нас, те самые, которые наши отцы, мужья и возлюбленные не поймут и не примут. Здесь можно спросить о страшном и сокровенном, а можно обсудить глобальные проблемы: мы можем помочь разобраться в себе, а можем найти идеи новых законов, которые позволят женщинам занять более прочную позицию. Хотя в последнее время сделать это становится сложнее. Если есть опасения, то сначала свои переживания можно нашептать мне на ушко, — она подмигнула.

Ана слушала Дебору с широко открытыми глазами. Было невозможно представить, что место, которое описывала графиня, вообще реально, но как же ей хотелось, чтобы все сказанное оказалось правдой. В носу и в уголках глаз защипало, когда теплый взгляд Деборы коснулся и ее, подрагивающая улыбка непроизвольно появилась на губах. Девушки, сидящие рядом, были молоды, и смотрели на хозяйку салона с кротким добродушием и почтением.

Пришла еще одна гостья, и Дебора грациозно направилась ее встречать. Девушки, оставшиеся без предводительницы, несколько мгновений неловко молчали. А потом одна из них, с очаровательными косами цвета насыщенной меди, обратилась к Ане:

— Вы живете на попечении графа Блэкфорда, не так ли?

— Ты чего такое в лоб спрашивать! — высоким голосом возмутилась вторая, а потом с невинным любопытством уставилась на Ану.

— Он помогает мне по просьбе отца, — осторожно, не зная, чего ожидать, ответила Ана.

Ее ответ возымел эффект разорвавшегося фейерверка: девушки хором, перебивая одна другую, начали расспрашивать о Кеннете: какой он, какой его дом, как он шутит, как выглядит в повседневности, как ухаживает. От напора Ана вжалась в спинку дивана и залилась краской, пытаясь сообразить, что ей можно говорить, а чего не стоит. Она никак не могла ожидать, что равнодушный и пренебрежительный на публике граф Блэкфорд окажется горячей темой.

— Почему он вам так интересен? — искренне недоумевая спросила Ана.

— А как же! Он такой сдержанный и загадочный…

— И богатый!

— Красивый!

— Граф мне помог однажды… добрый.

— Он Святой!

На восторженные восклицания Ана могла только кивать. Даже если где-то она могла поспорить, то не хотела: Кеннет был определенно лучшим мужчиной, что она знала, поэтому он заслуживал всех восхищений. И впервые оказавшись в центре внимания, Ана об этом не жалела, она смотрела на окруживших ее хихикающих о чем-то и забавляющихся девушек и думала, сколько же всего она упустила. Будет ли у нее шанс так же беззаботно смеяться, без подтекста, без подвоха, без опасений?

Когда все собрались, графиня Эверфир объявила:

— Дорогие мои, как видите, сегодня среди нас лишь моих волос коснулась седина, и это неспроста! Предмет нашего обсуждения принято замалчивать и скрывать, даже матери отказываются просвещать дочерей, и открывать эту шкатулку запретных знаний приходится, когда в спальне молодоженов уже погашен свет, и разговоры вести поздно.

Услышав тему, гостьи как одна ахнули и залились румянцем, Ана ладонью смяла юбку и смущенно прикусила губу. Как это было неприлично, и как же ей хотелось узнать все то, что готовилась рассказать Дебора! Физиологические процессы Ана понимала, и она догадывалась, что ее опыт гораздо богаче, чем у любой девушки здесь, вот только весь он дан ей против воли, жестоко и беспощадно.

Она подумала о Кеннете, и внизу живота потеплело. Но все же от одной мысли о том, что обсуждали в салоне, ей становилось страшно и тревожно. Ана не понимала, что это может дать кроме боли и унижения. Из раздумий Ану вырвал мягкий голос графини:

— Ана, может быть, ты хочешь что-то спросить?

Ана совсем не участвовала в дискуссии, а вопросы бурлили в ней, поэтому, решившись, она осторожно, стараясь не сказать лишнего, спросила:

— А зачем… это? Кроме как для продолжения рода, это я понимаю. Но почему жестокость так воспевается вами? Поцелуи, объятия, нежные прикосновения приносят наслаждение, но дальше… только боль, — Ана нахмурилась, не зная, как объяснить, и не желая быть излишне подробной.

Беседа замерла в напряженном молчании. Ана огляделась, ища ответ, что же она сказала не так.

— Девочка моя, — графиня прижала руку к груди, — кто тот злодей, что внушил тебе такое?

«Жизнь», — хотела ответить Ана.

— Твой вопрос поможет нам разобраться в важнейшем аспекте — удовольствии! — воспрянув духом провозгласила Дебора.