I wanna see you be brave (СИ)

Четыре кивает и хмурит брови. Я чуть подаюсь вперёд и замечаю Трис по левую его руку. Она держит его ладонь между своими двумя и любовно поглаживает тыльную сторону подушечкой большого пальца. Я забираю свою руку, ту, что тоже держала ладонь Четыре, только другую, назад, и обхватываю свой корпус. Под ложечкой неприятно тянет, и я вспоминаю один похожий день чуть больше двух лет назад, когда я так же ехала в кузове грузовика. И нервничала точно так же. День моей Церемонии Выбора. Наверное, именно тогда всё и началось: механизм будущего, которое я сама себе построила, запустился.

Стайлз рассказывал мне однажды про эффект бабочки: теоретически, если отправиться в прошлое и прихлопнуть комара, то события в будущем могут измениться до неузнаваемости.

Вот я остаюсь в Товариществе. И Айзек переходит сюда. И Стайлз тут. И мы, кажется, счастливы. И нет никакой войны.

Вот я иду в Лихость, но не отвечаю на резкое замечание Эрика. Игнорирую его. Привыкаю. И вот мне удаётся найти ключик к его сердцу, которое, на самом деле, доброе. Тоже счастье? Возможно. И нет никакой войны.

Вот мама жива. И тут уже не важно, есть война или нет. Главное, она рядом.

Я не замечаю, как закрываю глаза и вырубаюсь. Мне снится что-то неопределённое, больше похожее на диафильм:

кадр 1: кто-то, чьего лица я не вижу, приставляет дуло пистолета к папиному затылку.

кадр 2: я бегу к нему, но расстояние становится только больше.

кадр 3: кто-то стреляет мне в спину.

кадр 4: земля под ногами плывёт, в копчике разливается дикая боль. Я падаю.

— Эй!

Кто-то хватает меня за плечи и слегка трясёт уже в реальности. Я распахиваю глаза. Все в кузове смотрят только на меня, напротив сидит Айзек — именно он разбудил меня. Он убирает мне за ухо выбившуюся прядь волос и спрашивает, в порядке ли я.

Я выравниваюсь, нащупываю за спиной мешок, где спрятан автомат, и говорю, что да.

Оказывается, мы уже почти приехали. Как только я протираю глаза и прекращаю дрожать, несколько человек затягивают песню товарищей. Один из них принимается бренчать на банджо.

Если нас ещё не остановили, значит, всё идёт по плану. Я гляжу на тех, кто молчит; поочерёдно заглядываю в лица своих старых и новых знакомых и пытаюсь понять, о чём они думают.

— Прекрати на меня пялиться, — заявляет Эрика, когда мой взгляд останавливается на ней.

— Прости, — я поджимаю губы.

Эрика прыскает. Лу, сидящий рядом, отдёргивает её за локоть и смотрит с укором. Я не знаю, были ли они близко знакомы до всего, что произошло в их фракции, но, кажется, Эрика его уважает, потому как перестаёт морщиться и переводит взгляд на банджо в руках мужчины, сидящего с краю.

— Внимание, — произносит водитель весёлым голосом. Я привстаю и вытягиваю шею, чтобы увидеть его в зеркале заднего вида. Он широко улыбается и смотрит точно перед собой, на дома Эрудиции. Он — товарищ, его улыбка искренняя, но взгляд бегает в поисках того, за что можно зацепиться. Волнуется. — Приехали. — Добавляет он и жмёт на тормоз.

Нас слегка заносит, но все остаются на своих местах. Каждый тянется к спрятанному оружию, и я хватаюсь за своё.

— Нет, — произносит папа шёпотом. Он кладёт руку мне на плечо. — Сначала выходим без него, с ящиками и коробками. Здесь могут быть мирные жители. Мы не должны их пугать, и, уж тем более, открывать по ним огонь. — Последнюю фразу он произносит громче, так, чтобы все слышали. — Понятно?

Я киваю и пихаю автомат обратно в мешок с зерном. Там же находится и оружие Зика. Мы все по очереди вываливаемся из кузова грузовика, нарочно пихая друг друга и запинаясь о собственные ноги. Смеёмся. Я щекочу Зика, несущего мешок, из-за чего он врезается в проходящего мимо эрудита. Все вокруг выглядят слишком уж весёлыми и беззаботными — переигрывают. Но это именно то, какими все привыкли видеть товарищей.

— Мы выглядим как кучка ошалевших от наркотиков сумасшедших, — шепчет мне на ухо Зик, а затем чмокает в щёку.

— Заткнись, — произношу я сквозь зубы и бегу вперёд. Настигаю Лу и толкаю его в бок. Он хватает меня за руку и притягивает к себе, обнимая за плечи, словно старого приятеля.

Здания Эрудиции высокие, каменные и нависают надо мной, словно хотят задавить. Я непроизвольно сутулюсь и сильнее прижимаюсь к Лу, который, кажется, чувствует это, потому как наклоняется и спрашивает, в порядке ли я.

В последнее время слишком часто люди задают мне этот вопрос. Демонстрация слабости — это не то, что должно быть присуще члену фракции Лихости. Особенно её лидеру.

— Да, — говорю я и снова натягиваю улыбку.

Но она тут же меркнет, когда мы подходим ближе к штаб-квартире. На входе стоят люди в чёрных одеждах. Охрана, вооружённая до зубов, преграждает нам путь. Это лихачи. Я узнаю каждого из них в лицо, а одного даже знаю по имени: Бойд. Мой старый друг Бойд теперь на стороне врага. Сам? Или всему виной злосчастная сыворотка?

Я выбираюсь из объятий Лу и оборачиваюсь на отца. Он качает головой — рано.

Главное, чтобы потом было не поздно.