I wanna see you be brave (СИ)

Часть меня, что осталась ещё той девушкой, которой я была пару дней назад, хочет попросить парня, в которого когда-то была влюблена, поцеловать её. Та девушка смотрит на Айзека и видит всё то, что когда-то давало ей почувствовать себя хоть чуточку живее: голубые глаза, широкая улыбка, то, как он щёлкает пальцами, разминая суставы, или щурится, задумываясь. Мы с Айзеком никогда не были лучшими друзьями, но проводили вместе достаточно времени для того, чтобы считаться хорошими приятелями. Он был моей первой любовью и стал первым человеком, к которому я пришла за помощью. Он был дорог мне в прошлом, возможно, часть меня всё ещё не хочет отпускать его и в настоящем. Но вот будущее… Я даже не знаю, что будет завтра. Думать о возможных отношениях в тот момент, когда всё вокруг рушится, как карточный домик — высшая степень безрассудства.

И всё же я знаю, какое одолжение хочу у него попросить:

— Если придумаю что-нибудь глупое — обещай прикрыть спину.

И Айзек обещает. Тогда я придвигаюсь к нему ближе и обнимаю, прижимаясь щекой к твёрдой груди. Парень дышит медленно и размеренно. Его руки в ответ обвивают мои плечи. До нас доносится смех с улицы, где уже достаточно стемнело, а в коридоре кто-то принимается играть на банджо. Мне кажется, что впервые за всё время, я чувствую расслабление. Закрой я глаза, тут же провалюсь в сон. Я поднимаю голову, чтобы увидеть лицо обнимающего меня человека, но вместо голубых глаз натыкаюсь на каре-зелёные, чей конкретный цвет мне за всё время так и не удалось поймать

Они смотрят на меня с заботой.

Эти глаза принадлежат Дереку.

— Ты здесь? — шепчу я, хотя понимаю что это нереально.

Дерек ничего не отвечает. Я закрываю глаза, опуская голову обратно. Понимаю, что рядом со мной Айзек, но хочу, чтобы это был Дерек. Дерек особенный, и я сама не знаю, почему. Я никогда не была влюблена в него, но всегда хотела знать, где он, что с ним, как он провёл день и что его беспокоит. И сейчас, когда я не вижу его, как и Стайлза, я чувствую, что у меня отняли что-то ценное.

Я была влюблена в Айзека, потому что знала, что достойна его любви: мы были одинаковыми неопределившимися подростками, считающими, что знаем всё лучше всех. Айзек позволял мне почувствовать себя чуть живее и забыть о проблемах.

Дерек всегда был лучше меня. Находиться с ним рядом, как мне казалось, было привилегией. И только сейчас, когда его нет рядом, когда мне бы так хотелось, чтобы он был, я понимаю, что дело вовсе не в том, насколько он на самом деле хорош, а в том, что он заставляет меня поверить в собственную важность.

Засыпать в объятьях одного парня с мыслями о другом — самое эгоистичное, что я могла бы сделать. Но спустя пару минут я проваливаюсь в сон, мечтая о том, чтобы увидеть Дерека.

Кто-то трясёт меня за плечи. Я открываю глаза, но ничего не вижу. В комнате темно и ощущается ночной холод, Айзека рядом нет.

— Джессика. Твой отец хочет тебя видеть, — шепчет грубый мужской голос.

Это Тобиас. Он щёлкает выключателем, и комната наполняется светом одинокой лампочки, висящей под потолком. Тобиас стоит, склонившись надо мной. Его лицо идеально выбрито, но волосы торчат в разные стороны так, словно он только что поднялся с кровати. Я скидываю с себя одеяло (не помню, чтобы накрывалась им!), обуваюсь, хватаю пистолет с тумбочки и молча следую за Тобиасом. Когда мы доходим до комнаты папы, он резко разворачивается, перекрывая мне доступ к двери.

— Ты меня ненавидишь? — спрашивает Тобиас.

Его голос слишком холоден для того, кто должен чувствовать вину.

— Нет, — честно отвечаю я. — Я не ненавижу тебя.

— Но ты обижена. Считаешь меня предателем? Врагом? Трусом?

Я тяжело выдыхаю и качаю головой.

— Что ты хочешь услышать, Четыре? — я тру глаза, пытаясь избавиться от остатков сна.

Четыре обхватывает пальцами ремень автомата, висящего на плече. На юноше расстёгнутая жёлтая рубашка поверх красной футболки и чёрные штаны. Линии татуировок обвивают шею со спины, словно обнимая. Несмотря на то, что голос Четыре не дрожит, его глаза грустны, а уголки губ слегка опущены вниз.

— Мне нужно знать, ты всё ещё готова прикрыть меня в случае чего?

Он спрашивает не потому, что боится — ведь Четыре самый бесстрашный человек из всех, кого я знаю. Он интересуется, потому что именно так поймёт, может ли сам доверять мне.

Я не знаю, что ответить. Точнее, знаю, но не хочу просто так сдаваться. Разумеется, я прикрою человека, ставшего мне семьёй тогда, когда рядом не было никого. Даже если бы случилось что-то пострашнее гражданской войны, я бы легла под пулю, если бы от этого зависела жизнь Четыре. Но я не хочу, чтобы он сам это знал — я всё ещё чертовски зла. Пусть думает, что мне всё равно.

— Возможно, — отвечаю я, передёргивая плечами.

Но я совершила огромную ошибку, когда подумала, что знаю Четыре лучше, чем он знает меня. Парень опускает взгляд вниз и улыбается — едва заметно, но я точно уверена, что это была улыбка.

— Почему мой папа позвал меня через тебя? — спрашиваю я перед тем, как Четыре хватается за ручку двери и толкает её бедром от себя.