И занавес опускается

Я молчал, пока отец не откашлялся, а миссис Дорри не налила мне чашку кофе. Напиток был не таким крепким, как я предпочитал, но выбирать не приходилось.

Я залпом осушил полчашки и поставил её слева от себя на единственный крохотный незапятнанный участок скатерти.

Отец положил платок в карман и выпрямился на стуле, пытаясь сесть поудобнее. Затем наклонился ко мне.

— Несколько лет назад мне было поручено одно задание. Скажем так: я должен был сделать так, чтобы отпечатки одного человека появились там, где он никогда не был. И департамент полиции безоговорочно на это купился, хотя в первую очередь обмануть мне нужно было не их.

Он замолчал, окинул кафе взглядом и продолжил:

— Личные счёты определённых людей, понимаешь? — заговорщицки прошептал он.

Я изо всех сил старался не застонать вслух.

Мой отец был мошенником и побеждал хитростью и обманом, а не насилием. Но ещё он часто преднамеренно закрывал глаза на истинную суть вещей. Он всегда отчаянно нуждался в деньгах, поэтому не обращал внимания ни на репутацию заказчика, ни на неизбежные последствия своих «заданий».

— Расскажи, как всё это проворачивается, шаг за шагом.

У отца загорелись глаза.

— Хочешь сказать, что работа детективом тебя этому не научила?

— Каким образом? — я пожал плечами. — Пока отпечатки не получат более весомое значение в суде, нет смысла разбираться, как их можно изменить или подделать.

— Не скажи. Они и сейчас имеют важное значение. На самом деле, я научился этой уловке у своего приятеля, который отсидел срок в Синг-Синг[10]. Время за решёткой не заставило его отойти от дел, а вот отпечатки заставили. По крайней мере, на время. Пока его пальчики находились в государственной базе, ему приходилось быть осторожным. Но когда он освоил искусство подделки, то смог вернуться к старым денькам.

Я допил кофе и заказал ещё чашечку.

— Ты собирался рассказать, — напомнил я, — как именно подделать отпечатки.

— Эх, сынок, — он скрестил руки на груди. — Ты читаешь детективы? Знаешь рассказ Артура Конан Дойля «Подрядчик из Норвуда»?

— Честно, я удивлён, что его знаешь ты, — сухо ответил я.

Мой отец не был образованным человеком и заядлым читателем. Его деятельный ум был расположен к другому.

— Ну, меня он заинтересовал не из-за литературных достоинств, — заметил отец, снова закашлявшись. — Видишь ли, в рассказе речь идёт о том, как один человек, запечатывая корреспонденцию, прижал к восковой печать свой большой палец. А преступник снял с этого воска отпечаток, смочил его своей кровью и оставил след на стене рядом с местом преступления.

— Но это же рассказ. Выдумка.

— Думаешь? — вскинул брови отец. — Будь уверен, этот способ уже опробован.

— То есть, если получить исходную форму, можно подделать отпечаток? — скептически произнёс я.

— Эх, — отец коснулся пальцем нижней губы, — это слишком сложный способ. Но он вдохновил многих из нас на поиск альтернативных, более успешных способов…

— Например?

— Можно перенести отпечаток напрямую, без, так сказать, «литейной формы». Всё, что надо, это подходящая поверхность для фиксации исходного отпечатка — например, стакан или чашка, — кивнул он на пустой стакан из-под воды, — и маленькая восковая свеча.

— Продолжай.

Я видел и чувствовал, что он действительно разбирается в том, о чём рассказывает.

— В общем, берёшь поверхность для фиксации, натёртую воском, и то, что потом «соберёт» полученный отпечаток. Изображение получится перевёрнутое, но это ничего. Потому что когда ты его приложишь к поверхности, на которой он должен будет появиться, он снова перевернётся, и всё получится прекрасно. Конечно, — с гордостью улыбнулся он, — лишь немногие могут сделать это правильно. Это очень сложное искусство.

— Но ведь полиция всё равно не сможет использовать его в суде…

— Но такое свидетельство может вызвать подозрение, так? Для этого меня тогда и наняли. Не для предоставления решающего доказательства, а для создания подозрения. Это очень сильная эмоция, сынок. Подозрение… Стоит кого-то в чём-то заподозрить, и рациональные доводы просто вылетают из головы…

Я снова прервал его, поблагодарил за потраченное время и пообещал прийти в пятницу.

— Да. Ещё кое-то.

Я уже почти дошёл до двери, но вспомнил и вернулся.

— Молли Хансен хотела мне вчера что-то рассказать. О чём шла речь?

Отец наморщил лоб.

— Нужно спросить у неё. Она мне не рассказывала.

— И ты даже понятия не имеешь, почему она решила, что её информация связана с мои делом? — уточнил я, раздосадованный тем, что он не знает большего.

Отец пожал плечами.

— Это меня не касалось. Она не рассказывала, а я не спрашивал. Но если хочешь её найти, она живёт у мадам Пинош к югу от Вашингтон-Сквер-парк. Она будет там до трёх часов.

Я снова в мыслях проклял своё вчерашнее дурное настроение, из-за которого проигнорировал то, чем Молли Хансен хотела со мной поделиться.

— Вы с Молли давно знакомы? — спросил я, делая вид, что его ответ мне не так уж и важен.

Отец пожал плечами.

— Месяца два. Может, три.

— Ты даже не можешь сказать?