И здрасте вам через окно!

– Изумительно, – послышался из коридора мужской голос. – Я думал, что по радио передают концерт, но когда окончательно проснулся, понял, что слушаю живое пение и не где-нибудь, а в нашей квартире. Признаюсь, удивлен. Удивлен видеть совершенно незнакомых мне женщин, да еще таких талантливых.

– Благодарю за комплимент. Приятно, когда артистов помнят даже тогда, когда они уже навсегда покинули сцену, – кокетливо произнесла Гала. – А вы, как я полагаю, наш сосед-художник?

– Собственной персоной. Разрешите представиться, Александр Владимирович Кузнецов.

– Что-то ви долго спите, Александр Владимирович, – ухмыльнулась Эмма.

– Мне можно, я работал до четырех часов утра.

– Тогда беру свои слова обратно. Я хожу два раза в неделю убирать у писателя, так он тоже под утро засыпает. Как можно наделать столько хламу в квартире, занимаясь умственным трудом? Круглыми сутками сидит с ручкой и бумажкой, но бардак… Что от такого «здрасте» дня для уборки не хватит. Скажите, а вам помощчь не нужна? Мине здесь удобно, рядом. Ну если понадоблюсь, то ваш уют с порядком живут в соседнем доме. У меня фамилия Шток, и я еще не замужем. Любого во дворе спросите, покажут. Так вам понравилось, как я пела, или нет? – вернулась к своему вопросу Эмма.

– Лично мне – очень, – признался Александр Владимирович.

– Пролетарское вам мерси, но мине интересно послушать, что скажет настоящая артистка.

– А почему пролетарское? – поинтересовался сосед.

– Ну не ихнее же, буржуйское, интересный ви человек.

– Эмма, талант налицо, а вот что с ним делать – мне нужно подумать, если позволите, – сказала Гала.

– Конечно, позволяю. Только ви не долго думай- те, а то я буду переживать. Ну как за что! За свое будущчее. Ви же уже говорили за него. Ей-богу, мине прям вас небо послало. Давайте дальше работать, а то ещче кухня на очереди. Скатерть с покрывалом будем стирать или в прачечную?

– Если недалеко, то лучше в прачечную.

– Тогда готовьте три рубля и нашивайте бирки с номером. Я их в вазочке цветной на комоде видела.

– Эмма, прошу вас, прежде чем начнете уборку на кухне, выбросите мусор. Старые газеты в туалет, тряпки – на помойку. И эти затертые подушки на диване – тоже. Прям каменные. Ни полежать на них, ни под спину подложить.

– Да уж, они задрипезно смотрятся. Давно таких не видела. А хозяева не заругаются?

– Очень может быть, но когда Сава узнает, что завтра я им новые куплю, то быстро успокоится и скажет спасибо. Избавляться, Эммочка, нужно от старья, избавляться. Оно мешает начать новую жизнь.

К приходу хозяев квартира Ватманов светилась от чистоты. Все вещи были аккуратно разложены, пыль протерта, посуда в серванте красиво расставлена. Как апогей проделанной работы на столе красовалась маленькая вазочка с живыми цветами, сорванными Эммой в соседнем палисаднике по пути с помойки. Воздух в комнатах был свеж и легок. Выстиранные и еще не успевшие просохнуть тюлевые шторы раскачивались на ветру. Они то надувались, как паруса, гордо выставляя напоказ свой ажурный рисунок, то, устыдившись собственной дерзости, кротко прижимались к стеклу и уже через секунду устремлялись на улицу вслед за вольным морским ветром. Старый резной карниз тормозил беглянок и возвращал их в дом, где они спокойно висели какое-то время, пока новый порыв теплого воздуха не будоражил их тряпичную душу.

– Это наша квартира или я ошибся? – только и смог вымолвить вернувшийся с работы Савелий.

– Угадайте с трех раз, уважаемый муж моей племянницы, – загадочно ответила Гала, откинувшись на круглый подлокотник дивана. – Нравится?

– Приятно смотрится. Есть, тетенька, польза от вашего приезда.

– А вы присядьте, отдохните с работы, газетку почитайте в чистоте и уюте. Чего ее зря в руках держать?

Усаживаясь на стул, Сава еще раз окинул гостиную взглядом, и тут только заметил пустой табурет. В ту же секунду густые брови сошлись к переносице, образуя навес над выпученными глазами, а губы побледнели и затряслись, беззвучно хватая воздух.

– Где?

– Что «где»? Закончите предложение, и я вам отвечу.

– Где газеты? – только и смог вымолвить Савелий.

– Батюшки мои, какие страсти из-за хлама! А сверкающие окна вам ни о чем не говорят, любезный зять? Чистота прям взяла и появилась сама по себе!

– Там же вырезки с портретами и выступлениями вождя! Куда вы их дели?

С Галы враз слетели спесь и игривость.

– В туалет отнесли, – еле выговорила она.

Савелий пулей сорвался с места и побежал в сортир спасать отпечатанные речи руководителя партии от нецелевого использования. Немного погодя он вернулся, прижимая к груди стопку, словно малое дитя. Развернув первую попавшуюся газету, он вырезал портрет Сталина и, отколупнув от оконного стекла подтаявшую на солнце замазку, с любовью приклеил фотографию на боковую стенку серванта.