...и зелень глаз (СИ)

— Я прогнала от себя предателей, которых подсылали шпионить за мной. В обиде легко распустить громкие слухи, и всё же их распускают живые. Будь я жестока, некому было бы болтать.

— И вы считаете, что соблюдали все добродетели Благословенной крови, и богам не в чем вас упрекнуть?

«Это что, ловушка? Идеальных людей ведь не существует»

— Если я в чём-то повинна, то прошу прощения и у богов, и у людей. Если же они довольны мной, то пусть их благословение меня не покинет. Однако вы ушли от темы, лорды. Я ответила на ваш вопрос: короля убила не я. Это сделал канцлер Генрих Уриен.

В толпе снова раздались шепотки удивления. Дамы на трибунах прикрывали лица веерами и шептались. Мужчины склонялись ухом друг к другу, тихо переговаривались. Стражники начали переглядываться друг с другом. Лорды мельком посмотрели на канцлера. Он хмурился.

— Неуместно, Ваше Величество, обвинять в столь тяжком грехе меня. Это выставляет вас не в лучшем свете. Король был не только Благословенной крови, но и моей родной. Его мать — моя единоутробная сестра. Я любил своего короля-племянника, — сказал он, сцепив пальцы у подбородка.

Ничто на его лице не дрогнуло, но глаза говорили красноречивей.

— Правда всегда была для вас неуместна, лорд Генрих. Вы подстроили так, чтобы я оказалась возле тела короля точно в момент, когда прибежала стража. Вы приходили ко мне вчера в темницу и велели, чтобы я поклялась в вечной любви королю и заявила, что беременна. Однако это ложь. Вы собирались взять меня силой и выдать своих детей за наследников короля. А что потом? Убить и меня? Стать при них регентом?

— Ваши слова громки. Вероятно, от отчаяния, потому я прощаю вам этот выпад, — держал лицо Генрих.

— Мне не нужно ваше прощение. Я Микая Валдис Благословенной крови, я всю жизнь соблюдала добродетели, положенные мне по крови богами. И сейчас боги знают, что я говорю правду.

Вокруг зашептались, припоминая все последние слухи о канцлере. Не зря. Всё было не зря. Ивор на миг ощутил внутренний подъём. Хоть бы сработало, хоть бы все люди увидели, какое чудовище стояло у власти всё это время, а боги… Ивор глянул на ясное солнечное небо — подножия Божественной горы не было. Боги не смотрели. Богам наплевать.

— Сейчас мы судим не лорда Генриха. Все мы знаем, как он заботился о восстановлении государства после смерти короля Асвальда. Он бы никогда не пролил Благословенной крови, — снова гнул своё «лорд-богач».

«Естественно он так поёт! Кто ещё посадил этот мешок с деньгами за стол Совета?»

— Он уже её пролил. Три года назад, — заявила Микая.

Над площадью снова повисла зловещая тишина. Люди переглядывались, переводить взгляды с королевы на канцлера.

— Лорд Генрих давно готовился к заговору и добился своего. После Ночи Пепла в живых остался только его племянник, который сделал его канцлером, и я. Столь скорая свадьба, так быстро новые люди на местах. Как можно было им поверить? — Микая задала этот вопрос народу. — В Ночь Пепла лорд Генрих нанял ничего не подозревающего извозчика, чтобы тот развёз масло по кварталу знати. А после пожара здесь, на этом месте, лорд Генрих казнил невиновного человека. И он, и Арчивальд — радовались этому убийству. А потом предали забвению. Запретили произносить даже имя, насильно стёрли из памяти, словно с именем забудется та ночь и их грех. Но я помню Ночь. И я помню имя! — Микая посмотрела Генриху в глаза. — Кристиан Ваэль.

Запретное имя, брошенное прямо в лицо. Гнев в холодных глазах. Но Микаю было уже не остановить:

— Кристиан Ваэль был невиновен. Настоящий убийца жив, и он здесь.

Толпа уже не шепталась. Она бурлила, как бульон в котле. Генрих Уриен сидел мрачнее тучи. Когда Микая сказала про масло и извозчика, у него всё-таки дёрнулось лицо. Он не знал, что ей известны такие подробности, он не думал, что кто-то знает правду.

— Это правда! Извозчик всё ещё жив. Ему пришлось прятаться, — скоро послышался позади множественный шёпот, и Ивор удивлённо обернулся.

Далеко позади он узнал крупную фигуру и капюшон Витарра. Тот кивнул ему.

«Витарр пустил слух о своей истории. Когда успел? Молодчина! Как жаль, что он не может выйти прямо на помост и всё рассказать. Ему, скорее всего, снимут голову ещё до того, как заговорит. Но Микая могла. Генрих совершил большую глупость, устроив показательный суд перед народом. Он заплатит за всё».

— Народ Адаманта! — объявила Микая. — Я обвиняю Генриха Уриена в убийстве короля Асвальда и его семьи. В убийстве семей Благословенной крови и сотен людей, что были рядом с ними в Ночь Пепла — ваших соседей, родных и друзей.

Раскрылось лживое торжество трёхлетней давности. Притворщик мёртв. Королева сказала правду. А ликовавший убийца получит по заслугам.

— Довольно! — Стол сотряс стук кулака в белой перчатке. — Я думаю, королева уже сказала всё в свою защиту, и нам следует вынести приговор.

— Виновна! — первым провозгласил «лорд-богач».

— Не виновна, — тихо проговорил Роджер.

— Молчу, — покачал головой хранитель библиотеки, он обескураженно смотрел вокруг и не мог осознать то, что сегодня услышал.