...и зелень глаз (СИ)

Если им и придётся вступить в битву, то здесь — единым отрядом и у всех на виду. Витарр настоял подготовиться. Он снова прав. Если будет бой… не все уйдут с этой площади живыми.

Первыми приехали лорды Совета. Ивор видел среди них растерянного Роджера. Бедный старик. Недавно он просто сидел в своей мастерской, занимался любимым делом и воспитывал непоседливого внука, а теперь его словно по голове бухнули всей этой грязной политикой. С другой стороны, от него тоже сегодня зависит судьба Микаи, если только этот мерзкий канцлер не пригрозил ему.

Следом медленными шагами шёл престарелый хранитель библиотеки в светлом шёлковом балахоне, и тоже выглядел обеспокоенным. За ним, расхаживая как павлин, шёл этот лорд-богач-как-его-там. На всё происходящее он смотрел как на занимательную шутку. За его спиной терялся четвёртый лорд, который, казалось, нарочно хотел превратиться в невидимку.

Зато канцлер затмил их всех. В бархатном траурном камзоле, обшитом золотыми украшениями и изумрудами, в белых перчатках и начищенных туфлях, с прилизанной волосок к волоску причёске, словно чувствовал себя королём. Женщина в толпе рядом с Ивором издала мечтательный вздох. Дура.

«Это всё устроил Генрих Уриен. Убийства, пожар, а теперь и этот суд — всё. Если бы только я мог прикончить его прямо здесь…»

Ивор оглянулся вокруг. На всех ближайших крышах стояли лучники. Стража оттеснила толпу от помоста на десять шагов и окружила всех лордов — особенно канцлера. Даже умелый стрелок не подберётся. Ивор с досадой и отчаянием цокнул языком.

«Если дойдёт до битвы, как им сражаться с такой силой?»

А потом привезли её. Закрытая повозка шумно прикатилась по улице, окружённая стражниками в красных и синих мундирах, словно почётный караул.

«Издевательство».

Когда открыли дверцу, Микае подали руку, но она не приняла. Зажмурилась и заслонилась рукой от яркого света. Ну хоть кандалы не надели.

В толпе послышался вздох удивления. Они впервые видели королеву такой — без её странных попыток скрыть свою красоту. Кто-то даже не узнал её. Но Ивор узнал.

Волосы были распущены, на лице нет белил — такой Ивор запомнил её в убежище сопротивления. Только сейчас она выглядела бледнее даже на солнце, с тёмными кругами под глазами. Один день в дворцовых темницах способен изменить человека до неузнаваемости.

Она не позволила к себе прикоснуться, предпочла идти сама, и стражник с немым вопросом посмотрел на канцлера. Тот разрешил. Сволочь. Вся стража у него в рукаве. Микая была там одна среди змей и волков. Она встала за стойкой подсудимой, и распорядитель начал зачитывать обвинение:

— Королева Микая Валдис, вы обвиняетесь в убийстве своего мужа Его Величества Арчивальда Канвальда и в том, что пролили Благословенную кровь. Суд по главе с Советом лордов призван разобраться, виновны ли вы. Будет проведён допрос, и после этого Совет вынесет решение большинством.

«Большинством… Канцлеру даже не надо добиваться единогласия. Хватит его и двух подхалимов, чтобы погубить её». Ивор стиснул зубы и сжал ладони в кулаки с тем напряжением, какое бывает у зверя перед прыжком. Но он ничего не мог сделать. Бессилие причиняло боль и гнев.

— Леди Микая. Вы когда-нибудь желали Его Величеству Арчивальду смерти? — спросил распорядитель по заготовленному листу таким тоном, словно интересовался, что на обед.

— Каждую минуту, — прозвучал ответ.

Над площадью повисла тишина. На трибунах и даже за столом лордов чувствовалось замешательство. Распорядитель растерянно уткнулся в свой листок, а потом осторожно уточнил:

— Вы признаёте, что убили его?

Микая вскинула подбородок.

— Нет. Его убила не я. Но смерть он, безусловно, заслужил. Арчивальд не был ни хорошим человеком, ни хорошим королём. Жестокий, испорченный мальчишка, который ради удовольствия избивал людей, пытал их, казнил. За его прихоти погибли многие. Больше, чем вы знаете, — сказала Микая народу. — Мне за возражения доставались лишь побои, меня запирали в темнице, угрожали насилием. За то, что я призывала следовать законам. За то, что пыталась защитить невиновных. Не вам осуждать меня за то, что я желала Арчивальду смерти.

— Вы дали клятву верности мужу. Не только на ложе, но и в служении, и в помыслах, — заметил «лорд-богач» со своего места, вертя между пальцев перо.

— Церемония брака проходит в тишине. Она не требует клятв, — ответила Микая.

— Она проходит перед богами. Вы встали под алтарь, а значит связаны обетом.

— А как же другой обет? Обет Благословенной крови и короны. Жить добродетельно, заботиться о подданных, защищать невинных. Что если мужу-королю плевать на невинных? Что если он казнит их по собственной прихоти? Радуется крови? Убивает ради власти? Какой обет я была должна соблюдать? Я выбрала обет Благословенной крови.

«Молодец. Благословенная кровь много значит для народа. Он пойдёт за ней… пойдёт же?»

— Вы были жестоки со слугами? — спросил «лорд-богач», сложив ногу на ногу.

«Играет на слухах. Хочет очернить её перед всеми. Гад».