...и зелень глаз (СИ)

Арчивальд вошёл в покои, глянул в сторону кровати… и отпрянул в испуге. Стул и кувшин со стола с грохотом полетели на пол. Арчивальд осел на ослабевших ногах, вскрик вырвался из горла. Вино растеклось по светлому ковру.

На короля стеклянными глазами смотрела Розалин. Её босые стопы не касались поверхности. Её тело на собственных волосах висело над кроватью. С ночи.

========== Глава 12. Две смерти ==========

Воздух в лесу был влажным и свежим. Тихий шёпот листвы отличался от гомона городских улиц. Сулил покой и умиротворение…

Свист тетивы. Стрела с глухим звуком воткнулась в мешок, наполненный соломой. До чёрного нарисованного в центре кружка оставалось не более ногтя, но Витарр всё равно воспринял это как промах.

Если бы подпольщики научились метко стрелять, может, им бы не пришлось подходить с кинжалами к вооружённой до зубов страже.

Отец Витарра, бывало, выпивал с мастером-лучником, а потому прийти в лучную мастерскую и купить лук «для своего увлечения» не составило труда. Иногда в столице проводились турниры, и даже простолюдины могли испытать свои силы в состязаниях. Правда нынешний король, говорят, зевает от зрелища стрельбы по мишеням и предпочитает более подвижные состязания рыцарей.

Но одного лука мало для всего подполья. Людей много. Если они все начнут покупать луки, это может привлечь ненужное внимание. О существовании мятежа узнали, один дом раскрыли. Ивор до сих пор не может себе простить неудачу со спасением Робера и смерти товарищей.

Витарр мог бы сам делать луки для друзей, но это не его ремесло. Витарр привык строгать мебель, детали для телег, даже простые деревянные статуэтки, но луки требовали иного мастерства. Когда он поинтересовался на этот счёт у мастера, тот заподозрил, что Витарр хочет увести его покупателей. Впрочем, хотя бы простенький лук Витарр осилит. Нужно только подобрать гибкую и сухую породу.

Ещё один быстрый выстрел — и снова не в центр.

Витарр имел широкие плечи и сильные руки. Мог натянуть даже тугой лук, но меткости это ему не прибавляло, а тетива набила на руке такие синяки, что Талия перепугалась, как увидела.

Им нужно научиться защищать себя. Все подпольщики по-прежнему оставались мирными жителями без воинских умений. Когда придёт черёд постоять за справедливость, что они сделают против вооружённых солдат? Кого смогут защитить?

Витарр почти каждый день ходил на рынок, высматривал слуг из дворца, чтобы спросить про Ульфу. Если с ней что-то случилось… Ульфа даже не из подпольщиков, никогда не была в их убежище. Просто помогала, соглашалась с их целями.

Витарр признавал её своей. Он считал себя ответственным за судьбу каждого, кого втянул в эту борьбу. Ивор считает, что Витарр берёт на себя слишком много и забывает, что все сами добровольно пошли на это. Но Витарр не согласен. Он ответственен за всё.

Когда солнце уже поднялось высоко, Витарр закончил тренировку и пошёл прятать лук. Нести оружие по городу у всех на виду — значило привлечь внимание стражи. Было нелегко найти подходящее место, которое бы не намочил дождь и никто случайно не нашёл. Таковое нашлось под корнями огромного дуба. Нужно только свернуть с тропинки и пройти мимо болота с зелёной жижей…

Витарр встал как вкопанный. Протёр глаза, но увиденное не исчезало. В воде плавало тело, одетое в серое платье дворцовой служанки и белый чепец.

«Ульфа…» — пронеслось в голове, и эта мысль застыла ледяной коркой. Витарр передёрнул плечами, вытащил из кустов огромную палку и попытался приблизить тело к берегу. Она лежала лицом в воде, и влажность исказила её черты, но это была Ульфа. А на её груди расплылось кровавое пятно. Ульфа…

***

В центре города собралась толпа. Несмотря на то, что сегодня не было ярмарки, люди повысыпали с ближайших улиц и окружили столб на окраине площади. Кто приходил позже, не понимал причины, но протиснувшись в первые ряды тут же ахал.

Средь бела дня на столбе висело тело девушки в нижнем белом платье с босыми ногами. Черты лица, смуглая кожа и чёрные, как смоль, волосы выдавали в ней иноземку и очень красивую женщину. Но в смерти все равны.

Кто жил и работал поближе, видели, что уже мёртвое тело принесли завёрнутым в мешковину стражники и сами повесили. Зачитали бумагу, что умершая — танцовщица из дворца. Она прогневала королевскую семью и была казнена.

В мгновение ока по всем уголкам столицы разнеслись сплетни: «Убита танцовщица!», «Та самая, у которой с королём роман был?», «Видать, у королевы терпение лопнуло», «Говорят, королева повесила бедняжку на её собственных волосах! Видели, какие синяки на шее?»

— Розалин! — крикнул из толпы мальчишка лет тринадцати.

Хотел кинуться в столбу, перерезать верёвку. Спасти. Оживить! Как угодно! Он рвался сквозь густую толпу, расталкивал людей. Достал нож — от него шарахались. Стражники на краю площади заметили движение, положили ладони на рукояти оружия. Вытянули шеи, чтобы рассмотреть нарушителя.