...и зелень глаз (СИ)

— Нет, лорд канцлер. Дворцовых ворот. Королева пришла к ним и сразу упала.

— Дворцовых? Как вышло, что стража у города не заметила её? Королева должна была пройти через любые ворота…

»…если только не покидала город». Генрих снова погрузился в раздумья, переводил взгляд с грязных туфель на платье, с порванного рукава на ветку и полотенца, с синяков на запястьях к шее.

— Не было, — снова простонала Микая. — Там никого не было. Я просто… шла вперёд.

И закрыла глаза. Дрожь не оставила её, хотя камин уже жарко разгорелся, и по комнате начало медленно распространяться тепло. Служанка нагрела у огня ещё одно одеяло и хотела накрыть им королеву, но лекарь не дал:

— Убери, дурёха. Её нельзя укутывать. Лорд канцлер, королева очень больна. Нужно сбить жар и дать ей лекарство.

— Другие раны есть? Любые…

— Только синяки. Ничего, что могло бы опорочить нашу королеву.

— Сделайте для неё всё, что полагается, — кивнул Генрих лекарю и обратился к стражнику. — Передай своему командиру, чтобы обыскал лес. Немедленно. Пусть возьмёт столько людей, сколько нужно. Найдите преступников и их лагерь. А городских привратников утром ко мне.

Канцлер так и не ложился остаток ночи. Свечи в канделябре успели истаять на три четверти. Мысли то и дело прокручивали события шаг за шагом: королеву похитили мятежники, увезли в лес и держали в плену, чтобы получить выкуп, королева сбежала, нашла дорогу через лес, но стража у ворот её не видела.

Если бы не синяки на запястьях и на шее, были бы все основания сомневаться в рассказе Микаи. И что оказалось бы хуже: что королева лжёт или что она говорит правду, и мятежники осмелились на такое? Почему сразу не потребовали выкуп, зачем ждали несколько дней?

Утром Генрих получил ответ на два из своих сомнений: в лесу нашли обрывок белых кружев точно с платья королевы, а городские привратники… под давлением признали, что отлучались в погоне за воришками. Генрих в ту же минуту велел высечь их и разжаловать.

Королева спасена. Она снова во дворце. Со временем выздоровеет. Всё будет как раньше. Ничто в этом тесном каменном мире не поменялось. Только Арчивальд устроил показательные причитания из-за возвращения «старой кобылы».

Жаль, что королева сбежала сама. Мятежникам бы пришлось высунуться из норы, чтобы получить свой выкуп, и тогда можно было бы отсечь им голову. Сейчас они снова затаятся, как крысы. Ещё и Седрик Гарден сбежал из страны.

До спокойствия далеко.

*

Ивор помнил, как он бежал по тесным переулкам и держал маленькую ладонь. Слышал игривый смех за спиной и сам смеялся. Тень высоких домов укрывала их от палящего солнца. Кто-то выплеснул из окна мыльную воду после стирки, и Ивор с Ирикой уворачивались от грязных брызг. Её туфли хлюпнули по луже и продолжали бежать за ним. И всему миру было их не догнать.

— Старая хозяйка узнает, что я ушла. Она всегда идёт в сад после дневного сна.

— А я скажу, что это я украл тебя.

Они целовались в тени свисающих с балконов лоз. Руки Ирики пахли землёй и цветами.

— Я не смогу остаться с тобой, — вдруг сказала она, и Ивор почувствовал, словно его ударили хлыстом.

Он взглянул на любимую, но это была словно не она. Ивор хотел что-то ответить, но внезапно её лицо стало обгоревшим, а глаза почернели. Вместо солнца всё вокруг заволокло красно-оранжевой дымкой. Заревом пожара.

Ирика смотрела на Ивора невидящим взглядом и, отпустив его руку, медленно отходила назад — в огонь.

Ивор бросился за ней, но оказался в другом месте. Красная дымка не исчезла, но теперь всё было на площади. Ивор стоял рядом с эшафотом и видел казни. Одну за другой. Он не различал лица казнённых. Они сливались одно в другое. Мужчины и женщины.

Ивору показалось, что среди них он увидел Ирику, но и её лицо тут же исчезло. Ивор увидел другое — Микаю Валдис. Он хотел остановить палача, но не успел.

Ивор лежал у себя в комнате на влажном от пота одеяле. Сквозь щели в окне просачивалось дневное солнце и подсвечивало пылинки. Ивор втянул носом воздух и понял, что запах стоит необычный. Он не шёл с кухни, не поддувал снаружи, а был прямо в комнате.

Долго принюхиваться не пришлось. Непривычно пахла подушка — дубовой корой и какими-то цветами. Конечно. Волосы королевы. Наверняка у неё стойкие духи. Даже сейчас Микая напоминала о своём присутствии.

— Кто такая Ирика?

Ивор вздрогнул от неожиданности и уставился на Микаю большими глазами.

— Для неё ты заказывал обряд памяти в храме.

Ивор кивнул сам себе. Напрасно он надеялся, что королева его не вспомнит. Она помнила всё.

— Моя невеста, — честно ответил он.

— Тогда у нас есть кое-что общее, Ивор.

Он встряхнул подушку и перевернул её другой стороной. Нечего тут всяким запахам витать. Полежал так немного… и перевернул обратно.

Витарр вернулся вечером. На пороге тряхнул головой, сбрызгивая редкие дождевые капли. Увидев дома Ивора, он спросил:

— Был на площади сегодня?

— Нет, а что?

— Нас объявили опасными преступниками.

— Да ничего нового.