И жили они долго и счастливо

Ужас холодом скользнул вдоль позвоночника и обосновался в животе. Нужно было немедленно вернуться домой! Кощей развернулся, намереваясь как можно скорее подняться в замок и добраться до зеркала, но в этот момент Навь содрогнулась от невиданной силы призыва. И Кощей узнал голос, что позвал его подданных прийти и преклонить колени.

***

В чувства Василису привели собаки. Хугин так яро вылизывал ей лицо, а Мунин с таким отчаянием бодался головой в грудь и толкался лапами в плечи, что они просто не оставили ей выбора.

— Все, все, — прошептала Василиса, только чтобы успокоить их, обняла, и ощущение лоснящихся шкур и перекатывающихся под ними мышц дало ей опору.

Нужно было сделать что-то простое. Что-то такое, что не требовало бы от нее особых усилий и раздумий. Василиса огляделась, увидела рассыпавшиеся продукты и стала складывать их обратно в пакет. По одному яблоку. По одному апельсину. Подняла шоколадку, покрутила в руке. Наверное, стоило проглотить кусочек, возможно, это помогло бы, но от одной мысли об этом начинало тошнить, и ее она тоже отправила в пакет. В конце концов на траве осталась только открытка. Василисе было мерзко к ней прикасаться и уж точно не хотелось заносить эту гадость в дом. Но она должна была показать ее Кощею. Кто бы ни прислал открытку и чего бы он не хотел ею добиться, он явно был не расположен к ее мужу, и она не могла не сообщить ему об этом.

И потом…

То, что там было написано, не обязательно должно было быть правдой. Она задаст Кощею прямой вопрос. Он ответит ей, все объяснит, и наверняка все окажется не так страшно. Наверняка это какая-то ошибка, или ложь. А если и нет…

Пока что она не будет думать об этом.

— Хугин, взять, — приказала она, указав на открытку, и Хугин, фыркая и всем своим видом изображая неудовольствие, поднял картонный прямоугольник, аккуратно прикусив за краешек.

Дом встретил тишиной. Василиса занесла пакет на кухню, а потом они с Хугином вдвоем поднялись в кабинет Кощея.

— Положи на стол, — сказала она и дважды хлопнула рукой по столешнице.

Доберман послушно исполнил команду. Василиса краем ногтя поправила обслюнявленную открытку так, чтобы ее край лежал вровень с краем стола: Кощей любил порядок. Подошла к зеркалу, сняла покрывало, дотронулась пальцами до твердой стеклянной глади.

Попробовать шагнуть?

Кощей пытался учить ее ходить зеркальными путями, но она путалась в тропах и ни разу не смогла осилить путь даже до середины. Пройти до другого мира? Не было смысла врать себе. Она собьется с дороги, и даже муж никогда не найдет ее в зазеркалье.

Сзади раздался резкий звон, и от неожиданности Василиса вздрогнула, обернулась. Звон повторился, и она узнала этот звук. Это был рабочий сотовый Кощея. Обычно он отключал его, когда уходил в Навь, но в этот раз, должно быть, забыл. Кто-то прислал ему сообщения.

Василисе вдруг захотелось на них взглянуть. Хоть что-то, связанное с мужем. Близкое, понятное, родное. Она вернулась к столу, открыла верхний ящик и достала телефон. Разблокировала экран и прочитала появившийся текст.

«Парк на Пушкина. Беседка. Через тридцать минут.»

«Срочно».

Парк на Пушкина? Тот, что рядом с Конторой?

Это было не очень похоже на рабочую переписку. Василиса разблокировала сотовый, благо, знала пароль, зашла в чат. Номер телефона определился, но не был подписан. За исключением этих двух сообщений там больше ничего не было, но и предложения определиться спам это или нет тоже не поступило, а значит, они были не первые.

Что все это значит?

Сколько еще у Кощея секретов от нее?

— Оп-ля! — радостно засмеялась Марья.

Василиса подняла голову. Моревна сидела в кресле Кощея, перебросив ноги через подлокотник и слегка раскачиваясь. И выглядела донельзя довольной.

— Вот и попался! — с восторгом продолжила она. — Как мы будем его наказывать?

— Наказывать? — переспросила Василиса.

— Ну да, он же явно тебе изменяет! По сравнению с этим вот это, — и она кивком указала на открытку, — вообще цветочки. Да и честно говоря, не совсем понимаю, что именно произвело на тебя такое впечатление. Всему есть своя цена. Неужели ты правда никогда не задумывалась, чем он заплатил за свои силы и бессмертие?

Но Василиса ее уже не слышала.

Изменяет…

Сердце сжало. Кощей не мог ей изменять. Все, что угодно, даже то, что в открытке, только не это… На мгновение картинка все-таки возникла перед глазами: его руки на чужих плечах, чужой талии, чужой груди… Его слова, его улыбка, все то, что принадлежало только ей — кому-то другому? Другой женщине?!

Нет!

Василиса бросила сотовый обратно, словно он был змеей, и захлопнула ящик. И почувствовала, как то, что приживалось все эти дни в груди, наконец дало росток. Ревность. Сумасшедшая, неконтролируемая ревность захлестнула ее.

Она должна была убедиться, что это неправда.