И жили они долго и счастливо

Василиса выдохнула и забыла вдохнуть. Вот тебе и ни к чему не обязывающий флирт. Глупо было делать вид, что она не понимает, о чем он.

Боги, и она еще думала заманить его в свои сети… Хищник обернулся жертвой. Она ж ему на один укус…

И что-то подсказывало, что в моменте этот укус будет очень и очень приятным, но вот потом, когда он ее переварит…

Что бы там не говорил Баюн, Василиса вовсе не была глупа и наивна и прекрасно понимала, что никакой неземной любви к ней с Кощеем не случится. Он удовлетворит жажду победы, насытится и забудет про нее. А она не сможет отнестись к этому как к чему-то незначительному, и поплатится за то, что ей захотелось урвать немного удовольствия для себя.

Этот разговор надо было заканчивать. Они слишком разные. И глупо было даже предположить, что у них что-то может получиться. Она влюбилась в него, потому что так сложились обстоятельства. Он просто оказался рядом в нужный момент и был таким, какого ей всегда и хотелось: спокойным, надежным, рассудительным. Не лишал ее свободы, не ограничивал ни в чем, не диктовал, как и что делать и думать, но при этом всегда был готов помочь, если понадобится. Будь это кто-то другой, она влюбилась бы в кого-то другого. И, наверное, правильнее взять себя в руки и дождаться человека, который действительно был предназначен ей, а не кидаться с головой в этот переполненный чертями омут.

А с другой стороны, что если нет никакого суженого, нет никого, кто был бы предначертан судьбой. Что, если все они лишь заложники обстоятельств? Но ведь тогда выходит, что ответственность за выбор и за отношения лежит только на них самих... Страшно выходит, в самом-то деле.

— Женщиной на ночь я точно быть не хочу, — тихо ответила Василиса, отводя взгляд.

— Я не хочу тебя на ночь. Я предлагаю тебе быть моей.

Кощей сохранял ледяное спокойствие, а Василисе нестерпимо захотелось сбежать с кухни. Зачем она все это начала? Зачем продолжила? Что она станет с этим делать? Зеленые глаза гипнотизировали. Василиса чувствовала себя бандар-логом из мультика про Маугли. Она почти слышала, как Кощей, обернувшись змеем, шепчет: «Ближе».

«Ближе... Ближе... Бандар-логи».

Один единственный маленький голубоглазый бандар-лог, уже готовый подставить шею под острые клыки.

Или еще нет?

Она никак не могла решить для себя, нужно ей это или нет.

— Что тебя смущает? — спросил Кощей.

Здесь бы ему вальяжно откинуться на спинку стула и скрестить руки на груди, но под ним был табурет. Почему-то эта мысль насмешила и немного успокоила Василису. Условия и обстоятельства подминали под себя не только слабеньких обезьянок, но и самых сильных мира сего.

— Разве я тебе противен? — продолжил между тем допрос он. — Или это из-за того, в кого ты влюбилась? Но тогда почему ты сейчас не с ним?

— Что?

Василиса удивленно подняла взгляд и обнаружила, что ее собеседник выглядит раздраженным. И все встало на свои места. Он так и не понял. Поэтому так странно вел себя все утро. И, судя по всему, поэтому пошел вечером в бар. И женщина эта. Блондинка. Василиса украдкой взглянула на кончик светло русой косы. Вот глупый!

Она вдруг испытала сильнейшее чувство умиления и нежности. Желание обнять и приласкать. Успокоить. Она так давно не испытывала ничего подобного. И может быть нет смысла обдумывать каждый свой шаг? Однажды она уже попыталась действовать рационально, а куда ее это привело? И Василиса не стала сдерживаться. Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о том, чего так и не сделала… Она порывисто встала с табуретки, сделала к нему шаг, наклонилась и поцеловала, успев заметить мелькнувшее на его лице удивление.

— Я влюбилась в тебя, дурачок, — прошептала она между поцелуями.

А она и не знала, как замечательно это бывает. Губы у Кощея были сухие, и едва отросшая щетина слегка кололась, но поцелуй был великолепен, и не потому, что Кощей как-то по особенному хорошо целовался, а потому что она целовала того, в кого была влюблена, потому что она хотела этого едва ли не в первый раз жизни, и это было так ново и потрясающе, словно она делала это вообще впервые.

Но внезапно Кощей перехватил инициативу. Прижал к себе, набросился жадно, с напором, и это отрезвило ее.

Василиса резко вспомнила, что ее смущает.

Она уперлась руками ему в грудь и отпрянула. Кощей подался было за ней, но остановился на полпути. Зеленые глаза смотрели непонимающе и с почти детской обидой, будто она лишила его чего-то действительно важного.

— Что? — спросил он, ища ответ в ее лице и не отпуская. — Не уходи… Что не так?

— Я не смогу снова… — прошептала Василиса, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Не сможешь снова что?

— Быть чьей-то собственностью.

И Кощей отпустил ее. На маленькой кухоньке особо некуда было податься. Василиса отошла к раковине, обняла себя за плечи. Без его рук было прохладно, одиноко и немного грустно, но зато проще и спокойнее.

— Я не собираюсь превращать тебя в свою собственность… — начал было Кощей, но потом видимо понял, как звучит эта фраза в свете всей их истории, и оборвал сам себя.