И жили они долго и счастливо

Улыбнулся словно ребенку. Кощею подумалось, что, возможно, он все-таки сошел с ума, и все происходящее ему лишь мерещится. Он снова взглянул на Василису. Это отрезвило.

— Не надо, — покачал головой Белобог. — Не запоминай ее такой. Помни ее живой. Теплой. Радостной. Ты подарил ей много моментов куда лучших, чем этот. Так зачем же запоминать плохое, коли есть столько хорошего.

— Ты издеваешься? — просипел Кощей.

Он уже совсем ничего не понимал.

— Всего лишь хочу сказать, что смерть — это не повод перечеркнуть все, что было, — спокойно ответил старец. — Ну же, Любомир, ведь когда ты думаешь о матери, ты представляешь ее в лесу, молодую и здоровую, а не то, как она кашляла и металась в бреду.

— Прекрати, — почти беззвучно взмолился Кощей.

Это было выше его сил. У его матери была пневмония. Он узнал об этом в этом мире. И в этом мире, в этом времени ее можно было спасти. Ей бы помогла упаковка антибиотиков, которые уже во второй половине прошлого века можно было купить здесь в любой аптеке. Кощей понимал, что это глупо и бессмысленно, но это знание мучило его все эти годы.

Белобог улыбнулся.

— Мой брат мне проиграл, — доверительно сообщил он Кощею. — Он полагал, что за это время в тебе не останется ничего человеческого. Но он ошибся. Вы, люди, куда глубже, нежели это может показаться богам. Возможны, вы бездонны.

Что?

— Что значит «проиграл»?

Даже сейчас в бреду ужаса и боли это слово зацепило и отчего-то испугало его.

— Ах это… — старец улыбнулся немного смущенно. — Видишь ли… Много лет назад мы с братом поспорили, что в человеке сильнее — свет или тьма. Мы стали наблюдать, но человеческая жизнь оказалась слишком короткой, чтобы сделать окончательный вывод. И тогда мы решили выбрать одного и дать ему силы и бессмертие, и по ходу его жизни подкидывать ему задачки. Договорились, что будем ходить по очереди. Кинули жребий. И быть первому выпало моему брату.

Кощей попытался что-то сказать, но воздух застрял в горле.

— Мы подошли к выбору кандидата крайне основательно, — продолжил Белобог. — Не стали торопиться. И ты понравился нам обоим. Мальчик, достаточно дерзкий, чтобы призвать самого Чернобога. И вместе с этим в тебе горел огонь, который пришелся мне по душе. Ты не хотел мести. Ты хотел справедливости. Ты просто хотел жить. Тогда мой брат сделал свой ход. Предложил тебе сжечь родную деревню. И ты согласился. Следующий ход сделал я. Позволил твоей матери приходить к тебе во снах. Так и повелось. Иногда мы добавляли на доску игроков. Брат привел к тебе Марью. Он был уверен, что так одержит надо мной победу. Но твое решение воссоединиться со своей душой после плена у нее изменило все. А следующий ход был за мной. И я привел Василису к Яге, зная, что вы встретитесь. А потом довел до Баюна.

— Довёл…

— Да ладно тебе, Любомир. Ты ведь и сам задавался этим вопросом: почему Лес вывел её именно туда. Тебе и самому казалось, что это не могло быть простым совпадением.

— То есть… Ты подкинул ее мне? И она со мной только потому, что…

Вот теперь он точно был на острие, служившим границей помешательству. Еще немного, и он свалится в эту пропасть.

Белобог недовольно покачал головой.

— Не говори глупостей. Почти тысяча лет, а все ещё мыслишь как мальчишка. Боги постоянно сталкиваются людей. Тасуют, что ваши колоды. А дальше уже только вы сами решаете, что принять за шанс и как его использовать. Василиса полюбила тебя по собственной воле.

Это прозвучало неубедительно. Получалось, что все, что произошло с ним после смерти матери, произошло по чьей-то воле. Кто-то решил, что он вполне сойдет за живую игрушку. Кто-то вертел им как хотел, пока он — Кощей, — был уверен, что нет никого, кто имел бы над ним власть.

— Но выходит, что вся моя жизнь — всего лишь игра двух скучающих богов?!

Наверное, Белобог как-то сдерживал его от срыва. Иначе прямо сейчас это бы произошло.

— Конечно, нет, — нахмурился старец. — Ты сам принимал все решения. Сжечь свою деревню. Жениться на Марье. Похитить Василису. А потом дать ей свободу и оберегать ее. Ты сам ушёл в Навь. И потом сам вернулся к людям. Нет, Любомир, это ты превратил свою жизнь в то, что она есть. А иначе, если бы все за тебя решили мы, какой бы был смысл в нашем споре?

— А моё бесплодие?.. Это тоже ваши происки, или я родился таким?

Белобог мелко пожал плечами.

— Кто знает. Но если дети — способ обессмертить себя, то зачем они бессмертному? Удивительно, что это волнует тебя. Особенно после того, как ты выдумал для себя сказку, в которой лишил себя права любить и быть любимым.

Любить и быть любимым… И он смел говорить ему это после того, как Чернобог с его согласия вырвал из него — Кощея — его душу.

— Нельзя любить без души, — прошептал Кощей.

— Вон твоя душа, у тебя на пальце, — тяжело и недовольно вздохнул Белобог, будто на сотый раз объяснял что-то законченному глупцу. — А любовь, как правильно заметила твоя жена, это решение, Любомир. Это служение. Умение жертвовать и умение отказаться от жертвы. Кстати, о жертвах. Так на что ты готов пойти, чтобы я вернул ее?