И жили они долго и счастливо (СИ)

Это было именно то, из-за чего она старалась пореже спускаться в тот кабинет Кощея, что был в подвале.

— Откуда? — выдохнула она.

Брат с сестрой с тревогой посмотрели на нее, Кощей подошел к Агате и осторожно забрал флакон из ее рук.

— Заговоренный алмаз, — сказал он, обращаясь только к Василисе. — Он не вырвется.

— Не вырвется! — задохнулась Василиса. — Да это… это…

— А что это? — спросил Демьян.

— Вот именно! Вы даже не представляете, что взяли! — Василиса сплеснула руками и с силой тряхнула головой, пытаясь сдержать ругань. — Вы идете спать, и чтобы ни шагу ночью из этой комнаты. Только до туалета, я повешу маячок, чих в сторону, и вы пожалеете. О наказании узнаете завтра. А ты, дорогой… Пойдем поговорим.

В кабинете Кощей уселся за стол, а Василиса принялась ходить из стороны в сторону. Потом собралась с мыслями, развернулась к нему. Он смотрел спокойно и с интересом, и Василиса испытала жуткое желание кинуть в него томиком потолще. А потом еще одним. И еще. Но вместо этого она прошипела:

— Огонь из Смородины**? Ты серьезно? Один такой маленький огонек, пролившись, способен уничтожить город! И ты хранил это в подвале нашего дома? Как давно, Кош?

— С тех пор как здесь живу.

— Двадцать лет?! — Василиса остановилась, а потом обессиленно рухнула в кресло у стены, пытаясь справится с приступом нервного смеха.

— Боже мой, — пробормотала она. — Как ты вообще его раздобыл?

— Это долгая история.

— Но зачем?

— Хотел проверить свои силы.

— И когда…

— Около трех столетий назад.

Василиса прикусила губу. Потерла лицо руками, пытаясь справиться с охватившим ее нервным возбуждением, переводя дыхание.

— Ты же с утра ставил охранные заклинания на свой кабинет!

— Простую оповещалку. Мне было интересно посмотреть, что они станут делать.

— А почему этот флакон вообще оказался здесь?! А если бы они открыли бутыль? А если они кому-то расскажут? Кош. Это… Это…

— Не трудись подбирать слова, дорогая. Я знаю все, что ты скажешь. Флакон был здесь, потому что я про него забыл. Открыть его они бы не смогли. А расскажут… Что именно? Они понятия не имеют, что это.

Василиса схватилась за голову.

— Ты с ума сошел! Они же дети! Всего лишь дети!

— Всего лишь дети! — теперь Кощей встал из-за стола и прошелся по кабинету, он вдруг помрачнел и с какой-то обреченностью схватился за запястье, что немного отрезвило Василису. — О, поверь, почти всегда все начинается с всего лишь с детей. С испуганных, обиженных, жаждущих справедливости детей, которые способны делить мир лишь на черное и белое! Они не просто дети. Они маги. И ты прекрасно знаешь, что первая задача любого мало-мальски одаренного мага воспитать в себе железную волю, чтобы держать себя в узде. Посмотри на Агату, она тратит больше сил на спонтанные выбросы, чем на реальные чары, и вовсе не считает, что с этим нужно бороться. Чем быстрее они узнают, что такое ответственность и поймут, что у каждого их поступка будут последствия, что каждая нить их чар будет связана с судьбами сотен людей, тем лучше.

Василиса потрясла головой, неуверенно возразила:

— Но не так же…

— Если ты знаешь способ лучше, расскажи мне. Прости, Василиса, но боюсь, мой опыт общения с темными магами больше твоего. И, кстати, они все-таки попытались открыть бутыль. Еще одна огромная глупость с их стороны.

— Что?!

— Но к их и нашему счастью, чтобы открыть ее нужно, нечто большее, чем просто желание. Я навязал на флакон условия в качестве замка. Так что мы были в безопасности.

— И что это за условия?

— Нужно знать, что именно в нем находится и чувствовать острую нужду этим воспользоваться. У них не было ни шанса ее вскрыть.

Василиса устало откинулась на спинку и потерла ладонью лицо.

— Ты сам его боишься, да? Господи, зачем ты вообще его добывал?

Кощей немного помолчал, прежде чем ответить. Снова потер запястье, но опомнился и отдернул руку. Отвернулся к окну.

— Это был сложный период, — голос прозвучал глухо, но спокойно. — Я много размышлял о том, что все-таки могло бы меня убить. Ибо я не верю, что нет такой силы. На каждое действие найдется противодействие. И мне тогда показалось, что огонь Смородины — именно то, что мне нужно.

— Ты думал о самоубийстве… — ужаснулась Василиса.

Кощей кивнул.

— Однако пока добывал этот всполох, мои уверенность и желание сгорать как-то поиссякли. Я весь был в ожогах, они невыносимо болели и плохо заживали, но заживали. От обычного человека или мага ничего бы не осталось. И я решил, что процесс сгорания скорее всего будет долгим. Наверное, я испугался. А потом пришел к выводу, что от мертвого меня миру будет еще меньше проку, чем от живого. Многое можно исправить, но только пока ты есть.

— Кош… Но зачем тогда ты его сохранил?