И жили они долго и счастливо (СИ)

Она не простила Кощея. Просто позволила себе принять его присутствие рядом, в конце концов, она сама сказала, что у него нет власти над ней, а позволить прошлому отравлять ей и новую жизнь значило бы как раз обратное. «Настоящие светлые не позволяют себе дурных чувств и эмоций, — говорила ей когда-то Яга, — не питают себя ими, ибо так становятся темными». Василиса была светлой ведьмой и планировала такой оставаться.

Она все еще предпочла бы, чтобы его не было здесь. Тогда бы все было намного проще, и ей не пришлось бы каждый день отвечать на вопрос о том, вправе ли она простить и забыть или нет. И да, где-то в глубине души она все еще боялась его.

— Номер сорок восемь. Амулет в виде клубка змей со вставкой из арабского оникса… Василиса, ты пишешь?

Василиса вздрогнула и подняла глаза.

— Пишу.

— Мне бы хотелось сегодня закончить эту работу.

— Все двести девятнадцать предметов? — в ужасе округлила глаза Василиса.

— Именно, а зачем затягивать? Тем более, на выходных меня здесь не будет, а на следующей недели я вряд ли смогу найти свободное время, — Кощей потер запястье, что делал очень часто. — Но если ты устала, я могу сделать все сам. Иди.

— Нет, — Василиса выпрямилась, тряхнула головой. — Это и моя работа тоже.

Кощей пожал плечами:

— Что ж, каждый вправе сам испортить себе жизнь. Отдохни, я поднимусь, раздобуду чая. Тебе взять?

В подвале было сыро и прохладно и если честно, Василиса давно продрогла, да и в горле пересохло. Но чтобы Кощей носил ей чай — это было уже слишком.

— Я схожу с тобой, — ответила она, поднимаясь со стула и успешно игнорируя затекшие ноги.

Не только чай, но и чайник в Архиве можно было найти в нескольких местах, но единственным доступным сейчас, после окончания рабочего дня, был читальный зал. За окном разыгралась непогода, дул сильный ветер, его шум и свист были хорошо слышны в здании, окна были старыми и легко пропускали звуки. Фонари за окном хорошо освещали читальный зал, и Василиса не стала включать общий свет. Она щелкнула кнопку чайника, покопалась в верхнем ящике стола, где Варвара хранила съестные припасы, нашла коробку с печеньем. Задумалась над тем, стоило ли предложить его Кощею, обернулась в его сторону. Он стоял в рамке громадины панорамного окна, спрятав руки в карманы брюк, и смотрел, как склоняются на ветру в темноте ветки берез. Черный профиль резко выделялся на фоне шторма, и Василисе вдруг подумалось — отчего-то тоскливо, а не злорадно, — что он тут не к месту. Будто могло быть во всех мирах место, где Кощей пришелся бы кстати.

Оба они были изгоями в этом Мире.

Жестяная коробка с печеньем холодила руки.

***

— Он все время трет запястья, — вздохнула Василиса, когда на следующий день пила травяной отвар в кабинете у Варвары. — Это невыносимо. Что у него там?

Варвара нахмурилась и цепко посмотрела на Василису. Обсуждать с ней Кощея Василиса не любила. Отчего-то Варвара его очень уважала и всегда отзывалась о нем исключительно положительно, а это было вовсе не то, чего хотелось девушке. С другой стороны Варвара всегда говорила, что думала, не боясь обидеть ее, а Василиса умела ценить подобное.

— Это не моя тайна, — сказала она, — но все все равно знают, наверное, и тебе лучше знать.

Она отставила чашку, и Василиса последовала ее примеру. Варвара сделала глубоких вдох, прежде чем начать.

— Впервые я увидела Кощея в замке своего отца. Граница между Навью и морским царством в некоторых местах довольно условна, и иногда он появлялся у нас во дворце, чтобы разврешить возникшие вопросы. Кощей тогда был молод, красив, статен, обладал несметными богатствами и невероятной силой. Никто не рисковал идти против него напрямую. Он был скор на расправу и славился дурным характером. Чуть что хватался за меч и не гнушался то и дело напоминать своим подданным о том, что их место на коленях. И вот около трехсот лет назад он женился. Ее звали Марья Моревна. Мой отец в некотором роде является поданным Кощея, и нам прислали ее портрет, чтобы мы знали, как выглядит царица. Портрет передавался из рук в руки и обсуждался с особым тщанием. Невероятной красоты была женщина. Оставалось поскрипеть зубами и смириться. Их брак продлился пять лет.

Варвара замолчала, сделала глоток отвара, посмотрела в окно. Василиса не торопила, она пыталась представить себе женщину, которая добровольно пошла замуж за царя Нави. Или, быть может, она была той несчастной, кого ему удалось принудить к браку? В это верилось больше.