Я

Вообще-то это была "моя" комнатушка, в которой подгонялась одежда и настраивались экзоскелеты. Ну и хранилось все это там же. "Каморкой" ее называли за метраж, а насчет мамы Карло — за то, что в ней работала именно я: уж больно много там приходилось именно вкалывать. Петенька был немцем не только по паспорту, то и по характеру: любовь к орднунгу он впитал с молоком матери. Понятно, что когда в процессе взросления он перешел на иную пищу, многое в нем поменялось — но кое-что и осталось. Поэтому он, услышав название помещения, быстро повесил на дверь соответствующую табличку. Вот только немцы-то в детстве про Буратину не читали…

Увидев эту табличку, я быстро выяснила ее источник и пришла к Петеньке выяснять, почему он написал "карлы" и куда он дел "маму". В процессе выяснения я — очевидно в некотором запале — использовала и выражения из маминой книжки, поэтому еще с год Петюня, отправляя кого-либо ко мне, обязательно пояснял:

— Это не потому что Хлоя маленькая, а потому что трудолюбивая…

Но Наталье Валентиновне он про трудолюбивую меня не сказал: наверное подумал, что эта добрая женщина наверняка "Буратину" в детстве читала. Ну и хорошо.

И уже очень хорошо, что у нас появилась Наталья Валентиновна. Эта пухленькая дама "слегка за пятьдесят" раньше работала на "Мосфильме", но, уйдя на пенсию, быстро поняла, что во-первых на пенсии скучно, а во-вторых, не очень-то и сытно. И когда она решила вернуться на работу, наши продюсеры ее перехватили. Не сами, конечно — но когда кино приносит приличные деньги, поиском персонала всегда находится кому заняться. А если ищется не актриска, то и кандидаты подбираются профессиональные.

Увидев мою печальную физиономию, она быстро выяснила суть вопроса:

— Ему же только падать перед камерой? Далее костюм будет не нужен?

— Завтра — нет. Но я еще не смотрела сценарий, не знаю, сколько еще раз он падать будет курьером.

— Я про завтра и спрашиваю: потом и постирать успеем. С тканями у тебя как?

— Коричневая есть, метров двадцать… только дома. У меня и машинка там, и стол раскроечный…

— Ну и поехали к тебе! Мерки я уже сняла, сошьем три костюма… шляпы, думаю, и одной хватит. Там же работы на час: подкладки не надо, швы заделывать тоже. Успеем!

Действительно, работы на час. Закончив с костюмами, Наталья Валентиновна посмотрела альбомы, в которых у меня хранились фотографии персонажей в костюмах, и предложила сразу пошить и несколько новых — чтобы в следующий раз не дергаться, когда этот Евгений будет ещё за кого-то падения исполнять.

— А нужно ли? Вообще-то у нас большинство падений Триандр исполняет… Надо бы у Петеньки спросить, как он трюки делить собрался.

Но когда я ему позвонила с этим вопросом, ответил приятный женский голос:

— Абонент недоступен или находится вне зоны обслуживания…

Понятно, опять "фошызд", придется снова в студию ехать…

Видимо, я произнесла это вслух — потому что уже в машине Наталья Валентиновна спросила:

— А почему вы господина Петера фашистом назвали?

— Что? А… Нет, это Петенька играет. Когда у него что-то не очень хорошо, по его мнению, выходит, он вешает себе на кресло табличку со словом "фошызд" — и все знают, что его отвлекать нельзя. А в декорации библиотеки свет очень сложный, так что там иногда и по десять дублей снимается. С перерывами, конечно — но он телефон и на перерывах не включает. Ничего, ручками его перехватим.

Но перехватить его нам не удалось — впрочем, и не нужно стало. Потому что первым человеком, встреченным нами в студии, стала Таня:

— Оля! Как хорошо что я еще не уехала и вас поймала!

— Когда следователь прокуратуры сообщает, что он меня поймал, я начинаю быстренько вспоминать, кого убила за последнюю неделю — сообщила я Тане. — Выкладывайте ваш список, сравним…

— Я не в этом смысле… — несколько смутилась следовательница. И что-то в ее облике меня насторожило. Впрочем, очень ненадолго: если всю жизнь проводить в гарнизоне, такие вещи быстро отмечаешь:

— Поздравляю, кстати, со старшим лейтенантом! Надеюсь, на суде это пройдет как смягчающее…

— Спасибо! Да ну вас… Оля, я закрываю дело. Просто я подумала, что снова вас в райотдел вызывать… вы и так все время заняты, а мне только ваша подпись нужна. Вот здесь…

— Как там ваш майор называл… случайный инцидент?

— Нет. Мы можем тут где-то наедине поговорить?

— Я пойду в каморку — сказала Наталья и оставила нас вдвоем. Но в коридоре…

— Конференц-зал сейчас свободен… он вообще-то всегда свободен, кроме первого утра сезона. Годится?

— Это конференц-зал? — удивилась Таня, оглядывая нашу комнатушку.

— Какие конференции, такой и зал… у нас всё не как у людей.

— К сожалению, не всё… вас вот, например, убить хотели.

— Кто?

— Каскадер ваш, Андрийко. Вы не волнуйтесь, уже задержан, дал признательные, я как раз сегодня в суд дело передаю.

— Триандр? И чем я ему так насолила?

— Ничем. Долго объяснять, но… думаю, вам просто нужно это знать. Тем более, что вы так помогли следствию.

— Я? И чем?

— Оля… скажите, а какая у вас тут зарплата? — неожиданно сменила тему Таня.