Я

Он с рождения был принят в клуб незрячих, как только тот грудничок, которым был этот человек, когда-то научился фокусировать свое зрение недели через три после своего появления на свет. И членская карточка этого клуба заклеймила его до того самого момента, пока он однажды все-таки не проснется. Его так и не увидят, просто некоторые люди в различной спецодежде выполнят свою работу, кто-то очистит город, кто-то отвезет в морг, кто-то обмоет и прикрепит бирку, кто-то поставит печать, кто-то нажмет на кнопку, открывающую заслонку печи. Они отработают пятьдесят семь долларов, выделяемые мэрией на похороны людей с неустановленными паспортными данными и родственными связями и разойдутся по своим домам, чтобы слепо уставиться в ящик с картинками, в кипу листков с буквами или просто сделать бессмысленный поступок – закрыть и так невидящие глаза и погрузиться в бред, называемый сном.

Странно, что многие птицы и рыбы не могут посмотреть обоими глазами прямо перед собой, собаки не различают цветов, а угол зрения у стрекоз может приближаться к 360 градусам. Мы, люди, просто знаем об этом и гордимся своим совершенством. Как, мол, мудро в нас все устроено, красиво, удобно, эстетично. Одним словом, венец природы – человек, что тут скажешь. И никто при этом почему-то не смеется. Мы пользуемся квинтэссенцией наших чувств для сбора и обработки различных типов информации, определяем с их помощью позитивное и негативное отношение к тем или иным вещам, создаем, каждый для себя свою, шкалу удовольствий, получаемых обонятельным, осязательным, слуховым, зрительным, вкусовым путями. Смешиваем в этой шкале хруст снега под ногами, лицо соседки с пятого этажа, Бетховена, шерсть кошки, горные вершины, шум прибоя, ананасы, «Джоконду», ирисы, а абсолютное большинство на высшую точку ставит секс, как средство, удовлетворяющее все чувства. Может, мы и любовью занимаемся в темноте, потому что не видим, не хотим ничего видеть?

Каково это – жить в слепом и не осознавающем свою слепоту мире? Говорят, блаженны сумасшедшие, ибо они не осознают своего сумасшествия. Значит, блаженны и мы в своей незрячести? И пусть творится все то…

…что?..

Я… ГОСПОДИ, Я…

…Я ЕЩЕ И…

Нет, я…

Я не слышу.

Кто я?

Это слишком просто – быть второй сущностью в человеке и не пытаться стать первой. Получится ли у меня поведать кому-либо о ереси, опровергающей законы, по которым живут миллионы людей? На самом деле, это не сложнее, чем сказать, что Яфет – сын Ноя, а я – Фет, великий русский поэт. Мне не легче любого из людей осознавать запредельное.

Девятое поколение от Адама, творения Божьего, родило человека «праведного и непорочного», который «ходил пред Богом». Удар в основание столпа, выстроенного верой, наношу я сейчас, поскольку не пред Богом ходил Ной, сын Ламеха, но вместе со мной, разделяя себя между двумя сущностями – моей и собственной. Его «я» было вначале куда сильней моего: ведь именно оно заставило потомка Адама, в совершенстве овладевшего искусством возделывания земли, изготовить вино. Однако, моя сущность, ранее породившая Хама, позволила Ною сдаться на волю опьянения, из-за чего стало возможным оскопление отца сыном. Говорили, что впоследствии уже на потомка непочтительного отпрыска было наложено некое проклятие, но это совсем другая история. Главное же в данном поучительном случае то, что мир был поделен лишь между тремя расами, вместо четырех или даже более. Хотя это и не является предметом моего рассказа, а лишь косвенное доказательство существования в Ное двух условных людей – один из них был искусным земледельцем, пользующимся уважением среди ближних и окружавших его, второй же…

О, второго с этого мгновения возненавидят ствол и две ветви могущественных религий, обретающихся в душах и сознаниях людей, поскольку он самим своим существованием стирает десятки и сотни тысяч трактатов, трудов, толкований и откровений, рождавшихся на протяжении веков в умах праведников, он смеет переписывать по-своему страницы священных для этих религий книг, уничтожая и напрочь переворачивая все понятия об устройстве мира. Этот человек, живущий в другом, – я. Мне нечем хвалиться, хоть именно я дал предтечу пресловутым десяти заповедям, намертво закрепив в своем носителе законы о единобожии, запрете на убийство и божью хулу, о невозможности отрезания плоти от живого скота, уважении к семье и назначении судей. Много лет спустя некий ловкий предводитель восстания рабов будет вытесывать слова, вобравшие в себя мудрость поколений, на каменных плитах, сидя на вершине какой-то горы… но я снова отвлекся.