«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

Однако около половины предпринимателей, видно имея какой-то отрицательный опыт такого «сотрудничества» — несмотря ни на что, отказывались писать донос на «Моссовет». Форма отказа была самой разнообразной: от категорического «не буду!» — до классического падения в обморок.

Тогда я, раскинув «пальцы веером»:

— Что-то как-то не по понятиям получается, гражданин нэпман! Мы, за ваше же бабло — анус рвём себе и людям, а Вы за собственные же кровные — не желаете его слегка напрячь?

Трясётся весь, зубами «танец с саблями стуча» и, молчит — как совой об пень.

Чуть ли не по слогам, с нажимом на каждое слово:

— Положим мы с нашей «конторой», добьёмся для Вас неограниченного рабочего дня… Вы будете со спокойной душой дополнительную прибыль получать и, про нас — даже не вспомните?

Наш российский предприниматель весьма догадлив и, после этих слов — тут же стремительно бросается с сейфу, выгребает из него все (или почти все) наличествующие денежные знаки и с превеликим почтением «горкой» кладёт передо мной на стол — если он имелся, конечно. Если стола не было — деньги охапкой суются в руки:

— Да, как же так — «не вспомню»⁈ Всегда про вас помним и готовы поделиться в случае…

Очень редким недогадливым же, приходилось говорить в открытую:

— … И не поделитесь за труды наши тяжкие? ОГПУ не любит неблагодарных.

В таким местах Миша доставал из портфеля какой-нибудь инструмент — видом «побрутальнее» и внимательно его рассматривал.

Однако, повторяю: последних был — всего один-единственный ничтожный процент.

С холодной брезгливостью перебрав банкноты, смотря в глаза, говорю:

— Ты меня не понял, нэпман… Я мзду не беру — мне за державу обидно! Поэтому сверни все эти червонцы трубочкой и, по одному — засунь себе в жирный зад.

Не обращая внимания на паническую реакцию:

— Пишите заявление, гражданин имярек, что после снятия ограничения «Моссовета» на продолжительность работы заведений общепита — готовы перечислять на указанный счёт три процента прибыли.

Ой, какие бурные проявления радости!

Не зная преамбулы, можно подумать — что по великой запарке, попал в бар «Голубая устрица».

Пока строчит, от усердия чуть ли не вывалив язык себе на плечо, поясняю:

— Это счёт исправительно-трудового лагеря (ИТЛ) в городе Ульяновск… Слышали про такой?

— С превеликим прискорбием… Нет.

— Ещё услышите! Это — экспериментальное учреждение для перевоспитания осуждённых по уголовным делам, устроенное совершенно на других принципах — чем я думаю, хорошо знакомые Вам «исправдомы» и «домзнаки».

Доверительно приблизившись, с несколько «интимным» оттенком спрашиваю:

— Вы, извиняюсь — кто про основной профессии?

— Прошу прощения…?

— Кем были, чем занимались до революции, спрашиваю?

— Ах, да! До семнадцатого года я служил горным инженером на…

— Тогда в случае так сказать — «фарс-мажора», ну вы понимаете про что я?

Расширив до полной округлости очи:

— Вполне понимаю.

— Вам там самое место.

Задумается, я вижу — видать рыльце всё же «в пушку»:

— А как мне «в случае чего»…? Ну, Вы понимаете — про что я?

Заговорщическим шёпотком:

— Вполне! Пишите ещё одно заявление, что готовы перечислит не три — а десять процентов и, отсидите «своё» — сколь бы Вам не впаяли, как у Христа за пазухой.

Правда, подписавшихся на последнее — было до обидного мало… Сравнительно мало.

«Кадры — решают всё!» и, эти «кадры» я разыскивал всеми — подчас довольно экзотическими способами.

И парочку довольно толковых специалистов, заполучил таки таким образом в своё «ОПТБ-007».

* * *

Ну… Полдела сделано!

Сперва разнюхав что да как, являемся в Моссовет в кабинет к «нужному» человеку и, сунув под нос «корочку», без всяких «прелюдий» — сразу быка за обе ноздри:

— С тобой, гнида, сперва здесь побеседовать или прикажешь сразу на Лубянку отвести?

Тот, не сразу всосав всей серьёзности происходящей ситуации:

— В чём дело, товарищ?

— Твои «товарищи» в Харбине бамбук жуют!

Бледнеет, краснеет, покрывается бурыми пятнами и хватаясь за «мотор»:

— Я не понимаю…

— Счас поймёшь, гнида белохвостая!

— Да, как Вы…

Нэпмановские заявления под нос:

— Это, что?

— Это, это…

— Это недополученные Республикой средства в виде налогов на Мировую революцию! ЭТО — САБОТАЖ!!!

Читает одно из заявлений:

— Я не пойму…

— В камере поймёшь, — вставляет свои «пять копеек» Мишка, — времени до расстрела у тебя будет достаточно.

Взбледнев, как Белоснежка — попавшая в похотливые лапы семи темпераментных гномов-афроамериканцев, товарищ только рот открывал-закрывал — не в сих что-либо молвить.

Тычу пальцем в бумажку и задыхаясь в припадке праведного гнева:

— Только по этому заявлению… За три года НЭПа… Государством рабочих и крестьян… Советским правительством… Недополучено…

Резко выдыхаю прямо в лицо:

— СТО ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ ЗОЛОТОМ И В ИНВАЛЮТЕ!!!

Ну, это конечно — я здорово приврал.

— ВОЗМОЖНО, ЭТО КАК РАЗ СТОЛЬКО НАМ НЕ ХВАТИЛО — ЧТОБ ПОБЕДИЛА ПРОЛЕТАРСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ⁈

В наступившей после моих слов зловещей тишине, у Мишки совершенно случайно открылся портфель, со звоном вывалив содержимое и пока он его собирал, бурча: