Я, бабушка, Илико и Илларион

«Я, Инга Амирановна Лалиашвили, родилась 19 апреля 1920 года в г. Тбилиси. Отец – Амиран Давидович Лалиашвили – скончался от порока сердца в 1926 году. Мать – Анастасия Александровна Хмаладзе-Лалиашвили – скончалась в 1927 году от туберкулеза. После этого я воспитывалась в Земо-Авчальском детском доме. Здесь же окончила семилетку. В 1934 году поступила в двухгодичное провизорское училище, которое окончила с отличием в 1936 году. Работаю в аптеке № 128 на выдаче лекарств. Беспартийная. Не замужем. Проживаю в г. Тбилиси, Кобулетский подъем, № 137.

И. Лалиашвили 27.IX.1936 г.».

Она не пришла. Кукараче стало больно и обидно – не думал он, что девушка обманет его.

Он закрыл папку, положил ее в ящик стола, встал, надел фуражку и… в комнату вошла Инга. Кукарача с облегчением вздохнул.

– Здравствуйте, Инга! – опередил он девушку.

– Здравствуй, Кукарача! – ответила она и села, не ожидая приглашения.

– Признаться, я уже не надеялся, что ты придешь.

Инга рассмеялась.

– Я пришла ровно в девять!

– Почему же ты не вошла?

– Потому, что я женщина, а у женщин принято так: она приходит на свидание до назначенного времени, прячется где-нибудь в укромном месте и наблюдает за ним. И появляется лишь тогда, когда почувствует, что у него лопнула нить терпения… Я стояла за ивой и наблюдала за тобой через окно. И вот появилась тогда, когда ты уже собрался уходить. Вот и все! – закончила Инга со смехом.

– Быть может, все это очень остроумно и весело, когда дело касается любви, – сказал Кукарача.

Инга смутилась.

– Зачем ты вызвал меня? – спросила она холодно и положила свою сумку перед Кукарачей.

– С чего начать? С двух танков или… – Кукарача отложил сумку в сторону.

– О твоих танках знает весь город. Начни с дела! – ответила Инга, убрала сумку со стола и положила ее себе на колени.

Кукарача достал заявление соседей Инги, отогнул конец листа с подписями, оторвал его, спрятал в ящик и протянул заявление Инге.

– Вот. Прочти, пожалуйста!

Кукарача не сводил глаз с девушки. Она сперва заерзала на стуле, затем лицо ее пошло красными пятнами, руки задрожали, глаза наполнились слезами. Вдруг она разорвала заявление пополам и бросила клочки на стол.

– Документы рвать нельзя, Инга!

– Извиняюсь, – Инга проглотила слезы, – я знаю, это сочинение Каламанишвили!

Кукарача вздрогнул от удивления: Инга назвала фамилию, подписанную красным карандашом!

– Под заявлением много подписей. Почему ты думаешь, что писал именно Каламанишвили?

– Не он, а она! Каламанишвили – старая проститутка, развратница! Она отжила свой век, никому уже не нужна, вот и лопается от зависти ко мне…

– В чем же тебе завидовать? Ты любовница вора, подонка, морфиниста! – прервал Ингу Кукарача.

Инга на минуту лишилась речи.

– Этот человек… – заговорила она наконец и встала, уронив при этом сумку, – этот человек, каким бы он ни был, – мой муж… А у Каламанишвили ни мужа, ни любовника, ни друзей, ни врагов… Она, эта красивая когда-то женщина, сейчас одна на всем свете, одинока… Вот почему она завидует мне… Тебе не понять этого, ты – мужчина, к тому же милиционер… А что касается похабщины, о которой говорится в заявлении, ее я только и слышала, что в притоне этой старой ведьмы. Это у нее собирались воры и картежники со всего города… Муртало ни разу не приходил ко мне пьяным и ни разу никого с собой не приводил. Он любит меня и не позволит себе ничего оскорбительного!.. – Ингу подвели нервы, губы у нее побледнели и задергались. Она как подкошенная упала на стул.

– Когда же он бывает дома? – спросил Кукарача.

Инга подозрительно сощурилась.

– Он не говорит об этом заранее.

– Конечно, бандитская повадка…

– Назови человека в городе, у кого он украл или отнял хоть копейку!

– Знаю… В нашей картотеке сказано все о твоем святом супруге: опасный рецидивист, в Грузии не промышляет, имеет четыре судимости, в том числе две – за убийство, и не расстреляли его лишь потому, что ухлопал подонков вроде себя. Вот кто он есть, твой ангел!

– Плевала я на вашу картотеку! А мог бы ты преподносить своей возлюбленной каждый день по корзине красных роз?!

– Почему бы и нет? Даром, что ли, наш квартал называется Вардисубани?[137] – пошутил Кукарача.

– И зимой?

– Зимой вряд ли, – признался Кукарача.

– То-то! А Муртало мог… – заметила Инга не без злорадства. – Мог бы ты посылать женщине тысячу рублей ежемесячно?

– Откуда? У меня вся зарплата – восемьсот рублей! – воскликнул Кукарача.