Я – Беглый

Автор — русскоязычный репатриант,

В этом нет никого сомнения.

Однако, личность автора и литературного героя,

Идентичны не вполне.

Не забудьте об этом и, Боже упаси, не перепутайте!

И без того неприятностей хватает…

Вместо эпиграфа

В общем, я уж не знаю, куда ещё мне с этим делом податься. Я ж и в миштару заявлял официально, и в ШАБАК, обращался в разные религиозные и антирелигиозные организации, которые занимаются реинкарнацией, зомбированием, ну и прочим в таком духе. Никто не верит, и в основном советуют сходить к психиатру или просто опохмелиться. Ну, так я решил в редакцию написать. Потому что я ещё в Москве знал корреспондента — очень шустрого и понятливого паренька. Например, он один раз попросил меня, и я ему попросту, доходчиво растолковал, как напёрсточники работают. Так что вы думаете? Он целую статью про это накатал, и даже передача была по телевизору. И он мне очень здорово тогда за это отстегнул. Но его, к сожалению, шмальнули потом в Абхазии, а то б я сразу к нему. Но, думаю, не он один ведь — журналисты, вообще, народ очень живой, на лету хватают самую суть. Попробую.

Значит так, ребята, это дело, если к нему подойти с умом, стоит никак не меньше пяти лимонов зелёными. Фишка в том, что я лично в городе Тель-Авиве, в 2002 году видел и разговаривал с человеком, которого застрелили в Буэнос-Айресе в 1947 году. Человек этот был латышский эсэсовец. Я не в курсе, живой он был или покойник, но одному местному в голову свинца натолкал у меня на глазах. Мужик очень крутой. После мне сказали, что он умер от инсульта, но я в этом совсем не уверен. Мне его не показали, а он один раз уже умирал в Аргентине. Конечно, можно предположить, что его тогда не убили, а просто он чернуху нарисовал и слинял. Они же парни были боевые, на простую приманку не клевали. У меня, однако, есть косвенные доказательства, что, хотя в 47 году убили именно его, но и в 2002 году я столкнулся именно с ним. Я эти доказательства вам приведу, и можно будет проверить по показаниям одной женщины, которая сейчас живёт в Тель-Авиве.

Вы чуете, чем пахнет? Вы, главное, напечатайте про это, чтоб заинтересовалась какая-нибудь солидная инстанция. Только, как начнут звонить, выспрашивать, не вздумайте называть настоящие имена и адреса, а толкайте их прямо на меня. Потому что в таких делах надо очень осторожно, это ж не книжки печатать. А я, когда заведовал мясным отделом в «Гастрономе» на площади Восстания, так меня вся Пресня слушала, и у меня не забалуешь. Расклад, допустим, будет такой: Я беру себе тридцать процентов, это по-божески. И меня вы можете не бояться, я сразу с этим чемоданом баксов линяю, потому что тут одна марокканская дамочка всё время ко мне ходит и говорит, что у неё от меня уже второй ребёнок. Я там не знаю, чьи дети, но, боюсь, так возьмёт за глотку — на пиво не допросишься. Здесь законы-то по этим делам шибко строгие. Так я, прямо, не дожидаясь пришествия Машиаха… Чего ждать-то? Он ведь, как придёт, тут же мне повестка: «В виду того, что в течение истекших с момента вашего рождения 57-ми лет вы систематически занимаетесь злостной антиобщественной деятельностью, ваше присутствие в Эрец-Исраэль нежелательно. Потрудитесь выехать из страны в течение 48 часов». Вопрос, куда выехать? Не иначе, как к чёртовой матери. Больше вроде и некуда. Ладно.

Я знаю, песенка эта всем уже здорово надоела, а что делать? Начинать с неё придётся. Когда я приехал в Израиль в 2000 году, дела сразу пошли совсем плохо. Я, понимаешь, рассчитывал здесь на своих ребят, которые до меня приехали, а они все сами оказались на мели. В Тель-Авиве неподалёку от тахана мерказит есть улочка такая, рехов Прахим. Цветов-то, как раз, там нету никаких, а живут в основном «туристы», и порядочный человек даже и среди бела дня туда забредёт, если смелости хватит, конечно, только по секрету от своих домашних, потому что там от шкур отбою нет, и наркотой торгуют воткрытую. А я там жил на съемной квартире весь свой первый олимовский год. Недорого платил. Но квартиры там паршивые, дома-то в сороковые ещё годы построены. Мазган нельзя поставить, и c электрообогревателем тоже пробки вышибает, а зимой бойлер лучше и не трогать, значит без горячей воды, и с потолка текло, пока дожди не прошли. А у меня ж тогда ещё жена была и пацан. Взялся я пахать, как сумасшедший. Десять часов в асфальтировочной хевре, и ещё взял по чёрному четыре подъезда никайона по пять этажей. Чуть не сдох. А домой придёшь — слёзы: «Ну, что это за устройство в жизни?». Нет, я на Люську не обижаюсь, всё ж я её на восемнадцать лет старше, к тому же катал её в Москве на иномарке, а тут ни вздоху, ни продыху, в банке минус растёт, а в выходной ей с Мотькой в кафе не наскребёшь на два бисквита.

Один раз прихожу с работы, она мне говорит: