Я больше не твоя

Жгучий стыд терзал девушку с неумолимой силой, и она была уверена, что никогда не захочет вновь впустить в свою жизнь мужчину. Она не сможет снести прикосновения мужских рук, не сможет терпеть ничьи ласки и поцелуи, ведь человек, которому она подарила своё сердце, повёл себя с ней как самое настоящее чудовище и погубил её. Он сумел влюбить её в себя, а теперь использовал и бросил. Отослал домой, не посчитав нужным попросить прощения, и потребовал, чтобы она вернулась вновь. Но даже желание помочь брату не могло заставить Эми выполнить это условие графа.

Слёзы застилали глаза, и она почти не разбирала дорогу. Эмбер шла вперёд, чувствуя, как сил остаётся всё меньше и меньше. Завидев их скромный дом, девушка облегчённо вздохнула. Эштон Шелсбери подорвал её веру в людей, но она не собиралась опускать руки. Она больше не станет думать ни о нём, ни об этой ночи!

***

На следующее утро, избавившись от алкогольных паров, Эштон начал анализировать свои поступки. Граф не сомневался, что рано или поздно Эмбер придёт. Она не могла не прийти. И все её слёзы и громкие заявления о том, что она больше никогда не придёт - блеф. Красивый блеф рассчитанный на то, чтобы он поверил, будто она не продажная шлюха, несмотря на то, что её невинность принадлежала именно ему...

Картины прошлой ночи пронеслись перед глазами, и Эштон с трудом сдерживал рвавшиеся наружу ругательства. Его выводила из себя мысль о том, что он стал зависимым от маленькой рыжей девчонки ,мечтая постоянно видеть её рядом с собой. Она проникла ему в душу, хотя он не хотел туда никого пускать.

Время тянулось бесконечно. Эш целыми днями сидел у себя в кабинете и ждал. Ждал свою маленькую фею, которую ему так хотелось снова сжать в своих объятьях. Но когда прошла ровно неделя, а Эмбер так и не появилась граф пришёл в бешенство. Мать и Генри так и не вернулись, а вот слуги имели неосторожность попасть под его горячую руку. Эштон был готов крушить всё вокруг, не понимая, как мог ошибиться. Но, немного подумав, он решил, что лично отправится за девчонкой и привезет её к себе, и плевать он хотел на мнение света!

Но как оказалось, его ждал сюрприз. В особняк семьи Стерлинг его попросту не пустили. Разозлившись не на шутку, Эш поспешил выполнить свою угрозу и, обратившись к судье, попросил взыскать долг. Возможно, он ещё пожалеет о своём решении. Но не сейчас, когда в душе царил ад, а сердце стучало в груди с непомерной скоростью, заставляя решиться на крайности!

Глава 11

Известие о болезни матери застало его утром, когда он совершенно в невменяемом состоянии пришел из любимого клуба. Эштон с трудом держался на ногах и не мог вспомнить ничего, кроме как свои танцы с красоткой Сью на столах. Им бурно аплодировали, а они вытворяли разные неприличные вещи к огромному восторгу публики. Потом началась драка, и столы летали по комнате, Сью пряталась в углу, а он защищал её, как настоящий рыцарь, размахивая вместо меча стулом. Нет, он не пострадал, но Сью и её подружка Мэри отблагодарили его под лестницей за мужество. Что было дальше Эш вспомнить не мог и очнулся в карете, куда его запихал его камердинер.

И вот с трудом поднявшись на три ступени крыльца и опираясь на плечи слуг, он получил известие, что мать больна.

Эштон был привязан к матери и тут же немного протрезвел, приказав заложить карету и везти его в поместье. Никакие уговоры слуг не подействовали, и весь день он провёл, трясясь по ухабам с безумной головной болью и в ужасном настроении. Хорошо хоть слуги быстро упаковали его вещи, не хватало явиться к матери в грязном помятом костюме.

Мать много лет страдала почечными коликами, и сейчас она тоже лежала в постели, с трудом двигаясь и садясь, когда ей разрешал доктор. Приступы колик одолевали её часто в холодные дни, но летом были весьма редки. Эштон, придя в себя после попойки и поездки, поспешил к ней, надеясь, что она уже идёт на поправку.

На пороге комнаты графини, как цербер, стоял их семейный врач. Эш хорошо знал его, так как мистер Доусон лечил ещё его, когда он был ребёнком. Тогда он был черноволосым, строгим человеком, сейчас же волосы мистера Доусона приобрели серебристый цвет, но авторитета он не растерял и мог приказывать в доме графа Шелсбери не хуже самой королевы.

- На этот раз графиня страдает сердечными болями, - сказал он после приветствий, - поэтому я бы попросил вас быть с ней поаккуратнее. Миледи стало плохо несколько дней назад, и она испытывает слабость и печаль. Я бы хотел, чтобы вы немного развеяли её настроение. Может быть у вас есть хоть небольшие, но хорошие новости?

Эштон, у которого новости были хуже некуда, лишь пожал плечами.

- Я постараюсь, мистер Доусон, - хмуро произнёс он, - но не уверен, что матушка будет рада моим новостям.

- Тогда незачем её тревожить, - отрезал пожилой человек, - вы должны понимать,милорд, что волнение для неё очень опасно.