Я буду любить тебя вечно (СИ)

— Что значит, как случилось? — снимая очки в тонкой мужской оправе и устало потирая переносицу, интересуется Ольга Олеговна. Лучший врач-гинеколог в частной клинике нашего города. — Виктория, неужели вы не знаете, откуда берутся дети? — и смотрит на меня как на глупого ребенка.

— Знаю, — опускаю голову и еще громче всхлипываю.

Мать меня убьют. Точно прибьет и даже разбираться не станет. Прийти домой и заявить, что беременна от парня, которого она терпеть не может, — это худшее, что я сделаю в своей жизни.

Домой иду, опустив голову и проклиная все на свете. Ну как так можно-то? За что меня не любит эта жизнь? Сначала папа и бизнес, который он оставил фиг пойми на кого. Затем переезд чуть ли не каждый год, и вот сейчас незапланированная беременность. В восемнадцать лет. Когда нет ни образования, ни отца ребенка рядом.

Ненавижу! Гад! Скотина!

Никогда не прощу его за то, что оставил меня одну.

— Не хочешь сходить в кино? — тихо интересуется за ужином мама и аккуратно подсовывает под тарелку билет на новинку кинематографа.

Я так и не смогла ей во всем сознаться днем. Испугалась. Заперлась в своей комнате и просидела там до ужина, все это время оплакивая свою загубленную молодость. Ребенок — это же такая огромная ответственность. Он требует столько внимания и ласки. А главное — защиты. Смогу ли я, сама еще будучи совсем ребенком, дать ему все это? Вряд ли.

Наверное, пора уже во всем покаяться.

Подняв безразличный взгляд от тарелки с картофельным пюре и недоеденной котлетой, смотрю на маму, приподняв бровь и насмешливо улыбаясь. Она серьезно сейчас хочет отправить меня в кино с тем парнем? Решила вновь взяться за старое и выдать меня насильно замуж?

Ну уж нет. Делаю глубокий вдох и говорю совсем другое:

— Не хочу, — произношу, отодвигая от себя наполовину пустую тарелку с едой и еле сдерживая рвотный позыв.

Только не сейчас, пожалуйста. Сначала я хочу дослушать увлекательный спектакль и поставить в нем финальную точку, а уже потом можно и остальное.

— Вика, понимаешь…

Перебиваю, не позволяя ей закончить начатое:

— Ну а там, скорее всего, на крыльце, с букетом шикарных цветов меня будет ждать мой будущий муж?

Дернувшись от такой дерзости, мама смотрит на меня с нотками былой власти во взгляде. Если раньше я боялась такого взгляда, готова была сделать все, что она захочет, только бы она сменила гнев на милость, то сейчас мне плевать.

Я давно уже не маленькая девочка, и пора бы мне научиться отвечать за свои необдуманные поступки. А беременность, пожалуй, да, это самая настоящая глупость для моего возраста. И самая большая ошибка, которую мне придется совершить.

— Вика, успокойся. Ты же сама все видишь, — зачем-то смотрит в сторону окна, которое я открыла нараспашку, потому что просто нечем дышать. — Он не вернется больше.

— Я беременна!

Занавес.

Глава 24

Виктория

С того злополучного дня прошло больше чем полгода. Многое изменилось, особенно я.

Я стала другой. Нет больше той скромной заучки-Вики, что дарила всем милые улыбки, смотрела из-под опущенных ресниц, искренне боясь накликать на себя негатив одноклассниц. Она умерла в тот день, когда осталась одна. Исчезла, испарилась.

Мы снова собрали коробки, вызвали фургон и отправились в дальнюю дорогу. На этот раз в столицу нашей необъятной страны. И на этот раз по моей инициативе. Отец наконец-то решил остепениться и попробовать вернуться в семейный бизнес, который давно уже не семейный. Правда, по сей день его дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Но, даже несмотря на сложность работы, он не унывает. Только изо дня в день повторяет, что ради меня и любимой внучки, которая еще не появилась на свет, горы свернет, лишь бы мы ни в чем не нуждались. Хотелось бы в это верить, но есть одно «но».

Отец совсем не горит желанием жить барской жизнью. Для него когда-то любимая клиника превратилась в нудную рутину. Балласт, от которого он хочет избавиться как можно скорее. Вырвать с корнями и забыть раз и навсегда.

Я помню, что много лет назад именно этот город, именно эта клиника стали отправной точкой в его биографии. Здесь он впервые потерял пациента и веру в себя как в врача. Он словно заковал себя в медные цепи и поклялся никогда не прикасаться к хирургическим инструментам. Возвел вокруг себя непробиваемые и непроглядные стены, лишь бы вновь не окунуться в прошлое.

Теперь я понимаю папу, как никогда.

Все это время он бежал от болезненного прошлого, пытался забыться на лекциях. Погружался в написание методичек. Тщательно исследовал свою ошибку и пытался донести до студентов, что теория не всегда работает на практике.

Только бы не возвращаться в прошлое, что продолжает безжалостно убивать.

Он мечтал излечить свою раненую душу, но не смог.

И я не смогла.

Я до сих пор бегу от прошлого, что причинило мне боль. Особенно во сне, когда просыпаюсь среди ночи в холодном поту и со слезами на глазах. Прошлое, словно зыбучие пески пустыни, пытается поглотить, задушить. Оставить свой неизгладимый отпечаток на веки вечные.