Я буду жить, Мама!

Молодая женщина в белом халате, которая меня встречала в приемном отделении, выглядела очень молодо, почти юной 25-летней девочкой. Нужно справедливо заметить, что кореянки стареют медленно. Вот бы всем так до преклонного возраста быть как девочки. Такая вот генетическая особенность. Возраст их определить на глаз просто невозможно. Так, двадцатилетняя особа может вполне оказаться сорокалетней корейской матроной. Эта девушка казалась настолько моложавой, что у меня началась паническая атака. Я, как-то подсознательно ей не доверяла, как специалисту. Мне казалось, что у нее недостаточно опыта, чтобы оказать медицинскую помощь в такой непростой и очень серьезный момент. Нервы натянулись, словно струны, и были на пределе своих возможностей. Все бы ничего, и, наверное, я, зная эту их национальную генетическую особенность, списала бы именно на нее, молодость гинеколога, если бы еще не грубость движений этой молодой девушки и ее неприветливость и холодная отстраненность. А мне нужно было внимательное участие, в виде ее профессиональных объяснений о тех или иных манипуляциях, которые врач проводила и не более того. Пусть она не улыбается приветливо, но объясняет мне, что собирается сделать. Потому как, всем, в такой момент, нужно простое человеческое участие и внимательное обращение. И если таких специалистов учат проводить свои манипуляции, словно роботов, выключая эмоции, то значимость такой помощи под большим вопросом. Так думала я и все больше сердилась. В моей голове назойливым пчелиным роем возникали вопросы, – у нее был подобный опыт? Скольких детей и будущих матерей она спасла с таким диагнозом? А вдруг она допустит роковую ошибку? Вдруг запаникует и сделает что-нибудь во вред мне и малышу? Господи, дай мне другого специалиста! Я не хочу здесь находиться, я хочу в другую больницу.

Молча, ничего не объясняя, девушка в белом халате стала проводить осмотр. Введя холодный расширитель, она осматривала органы и делала забор биологического материала на анализ. Оборудование вокруг было все ужасно допотопным и сплошь обшарпанным. Боже, и это современная корейская клиника. Глазам не верится. В моем воспаленном мозге крутились мысли о стерильности всего, что до меня касалось. В американской больнице было все по-другому. Оборудование блестело новизной, расширитель был пластмассовым, в индивидуальной упаковке и со специальной подсветкой. Все было на должном уровне. Доктор, перед тем как вставлять расширитель, мягко предупреждала, – не бойтесь, сейчас будет немного прохладно. Да уж, после того, как медсестра в корейской больнице ассистировала доктору и подсвечивала стареньким светильником, когда та вставляла в меня расширитель, казалось, я видела уже все!

– А сейчас нужно чуточку потерпеть, так как будет немного неприятно, – говорила она, делая забор анализа ватной палочкой. Теперь мне казалось, что этот доктор была словно добрая фея.

Сейчас же мне было страшно, противно и хотелось встать и убежать из этого неуютного и чужого места. Сменить клинику, сменить персонал! Но, сделать этого было нельзя, так как любое движение могло привести к трагедии. И я, что есть сил, терпела. Через какое-то время к нам присоединилась корейская сестра из американской больницы.

Дело дошло до ультразвукового исследования, коротко – УЗИ. Все манипуляции кореянка проводила, абсолютно беспристрастно и молча. Вот это выдержка. Ей можно смело вручить Оскара за самую молчаливую роль. Где-то он лежит, пылится и дожидается своей номинации. И, мисс Невозмутимость тоже можно смело присваивать этой девушке, за непроницаемое лицо, похожее на каменную корейскую маску.

Я задавала вопросы, тревожащие меня, словно в пустоту. И они, висли в воздухе и оставались без ответа. Но, я ведь ничего такого сверхъестественного и не спрашивала. И все по существу. Да, мне сразу многое не понравилось. И я спрашивала, – почему так холодно? Что за лекарство у вас в шприце? Это что, антибиотик или другой препарат? – мне важно было знать. Молодая особа всем видом показывала, что не собирается мне отвечать на вопросы, заводилась и нервничала, заставляя еще сильнее волноваться и меня.

Наконец, мое терпение оказалось не безграничным. Я не выдержала и уже, по-настоящему, взорвалась, громко, так, что на мой грозный тон прибежала медицинская сестра,– извините! Вы мне можете доходчиво объяснять, для чего вы проводите ту или иную процедуру. Мне важно знать, что со мной и моим будущим ребенком делают.

В этот момент кореянка вытаращила свои черные раскосые глаза, не понимая, чего от нее я хочу. Она меня не понимала, но мой тон указывал, что я жутко недовольна, что еще немного и она приведет меня в бешенство.

– Девушка просит, чтобы Вы ей объясняли, что и зачем. Ей так будет спокойнее, когда специалист с ней общается и рассказывает, для чего та или иная манипуляция, – ситуацию спасла медицинская сестра, что привезла меня из американской больницы, к счастью, она свободно владела английским языком и смогла донести до врача мои претензии.