Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени

Я УЖЕ ТОЧНО НЕ ПОМНЮ, СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ПРОЖИЛ В ДЕРЕВНЕ, НО ТАК ПРИВЫК К СВОБОДНОЙ ЖИЗНИ, ЧТО НЕ ХОТЕЛ БОЛЬШЕ НИКУДА ЕХАТЬ. Многочисленные родственники меня убеждали, что оставаться в деревне нет никакого смысла. Надо ехать на родину и устраивать свою жизнь там. Отрываться от родственников и пускаться в неизвестность в тринадцать лет было страшно и тоскливо. В конечном итоге я решился на отчаянный шаг. Тетя Женя собрала мне сколько-то денег, небольшую сумочку с продуктами, и я отправился в Ленинград. Со станции Новое Рахино нужно было на пригородном поезде доехать до Бологово (это сто километров), а оттуда на пассажирском до Ленинграда. Провожала меня до ручья, что бежал за деревней, целая делегация. Бабушка опять заливалась горькими слезами. За ручьем с делегацией я простился, а тетя Женя пошла провожать меня до поезда. Пройдя восемь километров, я сел в поезд, и мы простились с тетей Женей. При расставании без слез тоже не обошлось. Только поезд тронулся, меня охватила такая тоска, что просто жить не хотелось. Хотелось спрыгнуть с поезда и побежать назад по шпалам к бабушке, тете Жене и ко всем тем, к кому я уже успел привыкнуть. Вагоны были еще очевидно дореволюционной постройки. Фактически, это были дощатые сараи на колесах. Ход был настолько жестким, что на каждом рельсовом стыке тряслась голова и лязгали зубы. Паровозный дым свободно проникал в вагоны, и поэтому воздух был пропитан гарью. Освещение было свечное. Несмотря на то, что весь состав состоял из нескольких вагонов, поезд тащился настолько медленно, словно тянул в гору непосильную ношу.

Примерно через четыре часа неспешного хода поезд остановился у перрона станции Бологое. На этом вокзале я уже бывал, когда мы ехали с тетей Женей из Башкирии, и поэтому долго искать зал ожидания и кассу мне не пришлось. Зал ожидания почти весь был заполнен пассажирами. У кассового окошка стояла огромная очередь. Из разговоров в очереди я понял, что некоторые пассажиры сидят на этом вокзале вторые сутки и не могут достать билета на поезд. В те годы или поездов было меньше, или люди ездили чаще, но с билетами всегда были проблемы. Простояв несколько часов в очереди и пропустив несколько поездов на Ленинград, я понял, что уехать мне в это день не придется. Настроение испортилось еще больше. Стоять в очереди среди возбужденных людей у меня уже не было ни физических, ни моральных сил. Уже поздней ночью я покинул очередь, нашел свободное местечко на общей деревянной скамейке и просидел на ней в полудреме до самого утра. Утром по громкой связи объявили, что производится посадка на пригородный поезд, следующий до станции Крестцы. Меня словно катапультой выбросило с деревянной скамейки. Я очень быстро оформил билет до станции Новое Рахино и минут через десять уже сидел в вагоне, в котором ехал вчера до Бологово. Сев в этот вагон, я почувствовал сразу какое-то облегчение. Словно пришел в родимый дом. Еще вчера этот вагон мне казался мрачным и чужим, а сегодня он был родным и желанным. Даже постоянно меняющиеся пассажиры сегодня были более улыбчивы и доброжелательны, чем вчера. Согревало душу предвкушение предстоящей встречи с родными людьми, с родной и привычной обстановкой. Я понимал, что мое неожиданное возвращение будет воспринято без большой радости, но даже это не портило мне настроения.

С ЗАМИРАНИЕМ СЕРДЦА Я ПОДХОДИЛ К ДЕРЕВНЕ С ДВОЯКИМ ЧУВСТВОМ РАДОСТИ И СТРАХА. РАДОСТИ ОТТОГО, ЧТО Я СНОВА ОЧУТИЛСЯ В РОДНЫХ КРАЯХ, И СТРАХА ЗА ТО, КАК ВОСПРИМУТ МОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ. Войдя в сени, я не сразу решился открыть дверь в дом. Через дверь был слышен разговор бабушки с тетей Женей. Когда я ее открыл и переступил порог, бабушка от неожиданности вскинула на меня широко открытые глаза, всплеснула руками, перекрестилась и кинулась ко мне со слезами. Первый вопрос был ко мне: «Что случилось?» Я объяснил, что не сумел достать билет на поезд, поэтому и вернулся. Я не знаю, что у них было в душе, но меня не только не ругали, но даже не упрекнули ни разу за то, что я прокатал денежки напрасно. В то время каждая копейка была на вес золота.

Прогостив в деревне еще примерно неделю, я решился на повторную попытку добраться до Ленинграда. Тетя Женя снова дала мне какую-то сумму денег, документы, и я отправился в дальнюю дорогу. Проводы были такими же многолюдными, как и первые. Тетя Женя снова проводила меня до поезда. Настроение было не лучшее, но я понимал, что на сей раз нужно любыми путями добраться до цели.