Я был зятем Хрущева

Какая необходимость двигала поступками Хрущева, когда он принимал решение о доставке советских ракет с ядерными боеголовками на Кубу? Главенствовало, по моему мнению, желание поступать по отношению к Соединенным Штатам Америки так же, как они действуют во всем мире, в том числе по отношению к СССР. США расположили свои ракеты в Турции, вблизи Советского Союза, окружили нашу страну военными базами. Почему СССР не может поступить аналогичным образом?

Отчего США могут держать своего соперника, мир в постоянном страхе, а мы не можем?

Никто в мире не сомневается в том, что вторжение на Кубу наемников в апреле 1961 года происходило при поддержке США, с берегов этой страны. Куба – дружественное нам государство, и Советский Союз не может, не имеет права бросить на произвол судьбы молодую республику. Никита Сергеевич помнил о встрече с Фиделем Кастро в Нью-Йорке. Он помнил также, что движение «Руки прочь от советской России», развернутое в первые послереволюционные годы прогрессивной мировой общественностью, оказало нам существенную поддержку и заставило интервентов убраться с нашей территории.

Как поступить ему, лидеру великой страны, человеку, которого называют в мире коммунистом номер один, в данной ситуации?

Сила слов не действует на американцев, слишком велика их самоуверенность, слишком вольно понимают они доктрину Монро, принятую еще в 1823 году и давно утратившую свое значение. Проще говоря, Хрущев решает «остудить» горячие головы американских военных.

В дни, когда американцы поняли, что советские ракеты, задрав черные носы, развернуты в сторону США, в «Правде» появился снимок, сделанный политическим обозревателем этой газеты Юрием Жуковым в Вашингтоне. В витрине магазина выставлен телевизор. Толпа наблюдает за передачей о событиях вокруг Кубы. Лица испуганы, напряжены.

Президент Кеннеди объявляет о полной военной блокаде острова. Счет в политической ситуации начинает идти уже на часы и минуты. Его спешные телеграммы Хрущеву, равно как и ответы последнего, основаны на взаимных обвинениях и ультимативных требованиях. Пик этих, по сути, трагических часов пришелся на самые последние дни октября. Американские журналисты писали, что и в Белом доме, и в Кремле окна светятся ночи напролет. (Узнав об этом, Хрущев перенес заседания правительства за город и оставался там до 27 октября.)

Роберт Кеннеди, державший связь с советским посольством, как позже рассказывал и Хрущев, приходил к советскому послу А. Добрынину с красными воспаленными глазами. Президент Кеннеди мог догадываться, что Хрущев выглядит не лучше. Правда, Никита Сергеевич ходил в эти дни в театры, и мы с женой были удивлены вновь вспыхнувшему в нем интересу к «Горячему сердцу» и опере «Евгений Онегин». Так он маскировал свое беспокойство.

Хочу напомнить, что в те годы еще не была развенчана мысль о возможной победе в ракетно-ядерной войне, и Мао Цзэдун даже заявлял, что потеря 200–300 миллионов людей для победы над империализмом вполне допустима…

Известно, как и чем окончились переговоры между Хрущевым и Кеннеди. Благоразумие и ответственность возобладали в действиях и решениях двух государственных деятелей двух великих стран. И здесь особо следует отметить роль Анастаса Ивановича Микояна. 2 ноября 1962 года, сразу после окончания Карибского кризиса, он прибыл на Кубу. Микояну предстояли тяжелые переговоры с кубинским руководством, ведь решение о вывозе ракет с Кубы Хрущев принял так экстренно, что Фидель Кастро узнал об этом из сообщений радио. Чем был продиктован такой шаг? Скоротечностью событий или опасением «несговорчивости» кубинских товарищей? Микоян сумел убедить кубинское руководство в разумности принятых мер. В мае 1963 года Фидель Кастро посетил нашу страну и в долгих беседах с Хрущевым прояснил до конца ситуацию, возникшую в октябре 1962 года.

Советский Союз увозил ракеты с Кубы. Президент Соединенных Штатов Америки дал слово, что его страна не нападет на остров сама и не поддержит тех, кто захочет совершить это с ее территории.

Слово президента Кеннеди оказалось твердым. США, кроме того, убрали с турецкой территории ракеты, направленные на Советский Союз.

Когда самое тревожное в Карибском кризисе осталось позади, президент Кеннеди произнес: «Не хочу, чтобы какой-нибудь сержант развязал третью мировую войну». Он добавил: «Сегодня вашингтонская военщина имеет одно громадное преимущество. Если мы сделаем то, что они хотят от нас, ни один из нас не останется в живых, некому будет сказать им, что они ошибались».

Хрущев тоже вздохнул с облегчением. Он стал веселее, возобновил свои утренние прогулки, подбадривал себя фразой: «Ну вот, свозили туда-сюда ракеты, а своего добились…»

В те дни в Вашингтоне гастролировал балет Большого театра. На один из спектаклей, в котором танцевала Майя Плисецкая, пришел президент с женой. Майя Михайловна вспоминает, что в этот вечер американская публика принимала спектакль с воодушевлением. Ушел страх ядерной войны.