Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

Возможно, если бы я должна была отыскать несколько слов, чтобы подвести итог, я позаимствовала бы их у 32-го американского президента Франклина Рузвельта: «Если бы мне пришлось классифицировать человеческие горести, я расставил бы их в следующем порядке: болезнь, смерть, сомнение». Немецкий философ Ницше заметил, что убивает уверенность, а не сомнение. В моем случае все обстоит наоборот. Неуверенность и последствия моих действий заключили меня в духовную тюрьму, откуда вызволить меня могла бы только реальность, подкрепленная бесспорными убеждениями. Вот уже на протяжении восьми месяцев тот день, 5 мая 2014 года, остается для меня вечной точкой возврата. Я уже перестала считать, сколько раз различные полицейские бригады просили меня повторить показания. Я никогда не обращалась к ним. Власти приходили ко мне сами. Центральной дирекции судебной полиции и следователю антитеррористического департамента также пришлось меня выслушивать после того, как мое подлинное имя стало мелькать в многочисленных досье…

Мелани хотела помочь нескольким заблудшим душам, которые, по ее мнению, были похожи на нее. Сегодня Анна платит за все сторицей. Мне дважды пришлось менять номер своего телефона по просьбе властей, боявшихся, что по номеру можно установить мой адрес и мою личность. Я больше не живу дома. Газеты, для которых я обычно писала на эту тему, запретили мне – «ради моей собственной безопасности» – сотрудничать с «Исламским государством» и его отделениями. В некоторых местах, где я прежде работала, были введены строжайшие меры безопасности после того, как на входе молоденькие девушки в бурках, в сопровождении мужчин, которые были намного старше них и никогда прежде не появлялись здесь, стали задавать странные вопросы.

Участились и угрозы в мой адрес. Поскольку мне пришлось покончить с виртуальным существованием Мелани Нин на фейсбуке, я могу пользоваться только скайпом. Власти попросили меня сохранить этот аккаунт в целях проведения различных расследований, но, главное, чтобы иметь возможность следить за попытками запугать меня. Разумеется, я выхожу на связь крайне редко. И каждый раз я переживаю кошмар. Все началось этим летом, когда я делала репортаж в Южной Америке. По аккаунту Билеля женщина, утверждавшая, что она его жена, обратилась ко мне с длинными монологами, полными ненависти, оскорбляя меня на все лады. Она постоянно повторяла: «Ну, шлюха, ты хотела сделать репортаж о террористе, но влюбилась в него? И как тебе это?» Странная трактовка. Действительно ли она одна из жен Билеля? Или это очередное издевательство надо мной боевика, который вроде бы и не умер? Думаю, вы догадались, что я отвечу: не знаю.

Многие полицейские структуры считают Рашида Х., по прозвищу Абу Билель аль-Фиранзи, «живым». На сегодняшний день у них нет никаких весомых доказательств его смерти. Впрочем, они собрали на него полноценное уголовное досье. Потом я сообщила им о Рубэ… Там они тут же напали на его след. До того дня, когда я вступила с полицейскими в контакт, они потеряли след Билеля после его отъезда в Сирию. А еще раньше Билель совершил множество преступлений, от краж до вооруженных нападений. Несколько раз он попадал под суд, но его всегда осуждали заочно. С 2003 года он весьма активно боролся против американского вторжения в Ирак. Именно в Ираке Билель познакомился в Абу Бакром аль-Багдади. Потом, между 2009 и 2013 годом, после длительного пребывания сначала в Афганистане, где он совершенствовал технику ведения партизанской войны, потом в Пакистане и, наконец, в Ливии в момент падения режима Каддафи, он вернулся домой, в Рубэ. Втайне от всех… Билель всплыл на поверхность в конце 2013 года, когда его вычислили в Турции. У него действительно три жены в возрасте 20, 28 и 39 лет. Он отец по крайней мере трех мальчиков моложе 13 лет. Два его старших ребенка уже находятся на передовой в Сирии. Он тесно связан с аль-Багдади, а также с Суад Мера, фанатичной сестрой убийцы на скутере.

У меня никогда больше не было прямого контакта с Билелем. Недавно, когда я делала репортаж на другом конце света, мне позвонил один друг-журналист, чтобы сообщить, что, как ему стало известно «на 100 % из надежного источника», против меня объявлена фетва[60]. Я сбилась со счета, в который раз меня об этом предупреждали. Порой мне становилось страшно, но я никогда не чувствовала, что за мной следят или наблюдают. Но я твердо знаю, что этот мой друг не стал бы звонить мне, если бы он не был уверен в своих словах. Забросив свою работу, я все дни напролет рыскала по Интернету. В конце концов, я наткнулась на видео, которое касалось непосредственно меня. Я увидела себя, сидящей в чадре на своем диване. Полагаю, меня записал с экрана Билель… Звука не было. Только анимации, изображающие демона, и текст на арабском с переводом на французский язык внизу. Я смотрела это видео только один раз. Полагаю, я больше никогда не буду его смотреть. Но я слово в слово помню, что там было написано: