Я – человек-выстрел

Возвращаясь в раздевалку, зная, что я пропущу полуфинал, я снова задумался о Софи и Дельфи. Я пропущу наш важнейший матч на чемпионате мира и рождение моей маленькой дочки. Было замечательно, что Уругвай прошел в полуфинал, но Дельфина должна была вот-вот родиться, и я рисковал этого не увидеть. Софи была в Барселоне, нервно наблюдая за моей игрой, с этой красной карточкой и серией пенальти. А ведь после матча с Францией мы думали, что увидимся уже через неделю. Иногда Софи, может быть, даже хотела, чтобы мы вылетели и я поехал домой. Когда мы победили, она, конечно, была действительно счастлива, но и наш проигрыш не стал бы для нее худшим, что могло бы произойти. Думаю, что она в любом случае оставалась в выигрыше.

Тренерский штаб помог нам сконцентрироваться на том, что нам предстояло. «Сегодня развлекайтесь, но завтра мы тренируемся, потому что через три-четыре дня у нас полуфинал». Празднования были недолгими. Мы знали, что еще будет время порадоваться, когда закончится чемпионат мира, но сейчас нам нужно было поспать. Правда, я не мог заснуть. Я поговорил с Софи и попытался расслабиться, но это не помогло. В тот момент, лежа в кровати, я думал о том, что не смогу играть в полуфинале, и спрашивал себя: «Зачем я сделал это? Зачем я сыграл рукой? Может быть, можно было сыграть головой?»

На самом деле, когда я потом пересмотрел запись, я увидел, что мои руки были перед лицом, и я точно мог бы сыграть головой. Если бы я только выбил мяч головой! Я не вытягивал руки. Но у меня была лишь тысячная доля секунды, чтобы среагировать, и я уже устал от двух часов матча.

В полуфинале мы играли с Голландией, страной, где я играл на клубном уровне. Мой партнер по «Аяксу», Мартен Стекеленбург, после жеребьевки написал мне сообщение. Он подумал, что мы попали в сложную группу.

«Какая досада, придется тебе вернуться домой пораньше», – написал он.

«Да, так же, как и тебе», – ответил я.

Теперь наши команды должны были сыграть в полуфинале.

Думаю, голландцы вздохнули с облегчением, узнав, что не увидят меня в команде соперника: я отлично играл, отлично знал голландский футбол и его игроков. Или по крайней мере думал, что знал. Помню, как я сказал некоторым своим партнерам, что я знаю Джио ван Бронкхорста, знаю, что ему тридцать четыре или тридцать пять, поэтому ему иногда можно давать мяч. Джованни был уже не тот, что раньше. Ну и конечно, в итоге он забил невероятный мяч с сорока метров. Мои партнеры после игры говорили мне: «Как здорово, что Ван Бронкхорст уже не тот».

Как уругваец, играющий в Голландии, я очень хотел бы сыграть с ними в полуфинале. Было обидно, но это смягчал тот факт, что моя команда могла сыграть против них отчасти благодаря моей игре рукой. Матч я наблюдал с трибуны прямо за скамейкой запасных, и это было ужасно. Я сгрыз ногти до такой степени, что грызть было уже больше нечего. Я был на нервах и в то же время бессилен. Поле было так близко, но я ничего не мог поделать с тем, что на нем происходит.

Перед матчем я вышел на поле и пообщался с некоторыми игроками голландской сборной. Но я не чувствовал свою сопричастность. Я смотрел на игру с трибуны вместе с Фусиле, который тоже был дисквалифицирован. Он был рядом со мной на линии ворот, а теперь сидел рядом со мной на трибуне и смотрел полуфинал. Я снова задумался: «Почему мяч не полетел в него? Почему не он отбил мяч рукой?» Он мог бы стать героем, а я бы смог играть в полуфинале. Он ведь все равно пропускал следующий матч.

Еще тяжелее становилось от того, что стояло на кону, к тому же Диего Форлан, наш лучший игрок, был не в лучшей своей форме. Я был нужнее на поле, нежели на этой проклятой трибуне! Все игроки играли превосходно. Голландия была фаворитом, но мы уступили в равной борьбе со счетом 2: 3 и боролись до последнего, как всегда, почти сравняв счет. Было бы невероятно выйти в финал, но было невероятно уже то, чего мы добились, – пройти так далеко.

Мы узнавали, какова была реакция у нас дома, разговаривая с семьями, через журналистов и сообщения в СМИ. Софи рассказывала мне, как праздновали уругвайцы в Барселоне, и я думал: «Что ж, если все так в Испании, то что тогда происходит в Монтевидео или Сальто?»

В голове родилась мысль: «Почему они не поддерживали нас так всегда?» Но тогда я подумал, что мы не всегда заслуживали их поддержки; мы плохо отыграли в квалификации. До меня долетали слухи, что названия улиц, оканчивающихся на «Суарес», болельщики переименовывали, добавляя «Луис» перед фамилией, что меня очень радовало.