Я - Даго. Я - Даго Пестователь

Вскрикнули собравшиеся, но тут же умолкли, поскольку норманнн умирал в страшных мучениях и ужасно стонал. Им не хотелось хоть капельку потерять из его мук, ибо вспомнились им сожженные Гизуром вёски и плач женщин, которых отправляли на продажу в Юмно.

Когда же тот умер в полной тишине, Даго вынул свой меч и отрубил норманнну голову. Затем он повер­нулся лицом к собравшимся и начал кого-то разыскивать взглядом.

- А где этот Мсцивой, который желал зваться "людом"? – спросил он наконец.

- Тут я! – закричал Мсцивой и подошел к Даго.

Тот же слегка усмехнулся и, указывая на голову Гизура, сказал:

- У нас не было возможности испробовать твое мужество. Теперь же я даю тебе оказию. Возьмешь тряпку, замотаешь в нее голову Гизура и отвезешь в Гнездо. Там бросишь ее под ноги Хельгунде со словами: "Это тебе подарок от народа".

Мсцивой побледнел от страха.

- Она прикажет меня убить.

Пестователь презрительно сплюнул.

- Мог же ты созывать суд, другим приказывать, хотя и не показал еще перед другими, что достоин этого. Потому сделаешь так, как я приказал. В противном случае народ будет судить тебя.

Раздались громкие удары мечей о щиты. Воинам просто чудесным показалось зрелище, которое уст­роил для них Пестователь. И даже то, что именно крикливому и вздорному Мсцивою приказал он отвезти го­лову норманнна в Гнездо.

Вечером в шатер Даго, согнувшись в покорном поклоне, вошел молодой воин и подал вождю кусочек золота.

- Я, господин, взял другую награду. Я убил Гизура. Поэтому золото отдаю.

Даго взял золотой кусочек и старательно спрятал в свой мешок.

- Сколько тебе лет, сын мой? Как тебя зовут?

- Мне восемнадцать лет, а зовут меня Влоцлав.

Желаешь ли ты вступить под мой плащ и отдаться мне в пестование?

- Да, - юноша обнял ноги Даго и спрятал голову под его белым плащом.

И сказал тогда Даго Авданцу и Палуке, которые находились с ним тогда в шатре:

- Дайте этому юноше хороший меч, кольчугу, щит и шлем, а еще теплый плащ. И пускай с нынешнего дня спит теперь возле моего шатра, чтобы я всегда мог его вызвать.

После того вызвал Даго Херима на доверенную беседу и спросил его:

- Я уже дал тебе титул воеводы, а теперь же даю титул канцлера, то есть человека, который управляет моей канцелярией. Сколько людей ты уже себе подобрал?

- Пока что всего десяток, ведь это не могут быть обычные воины, но такие, что отличаются не одной только отвагой, но и хитростью, умом, которые знают разные языки и наречия. Я выслал их ко двору Хель­гунды, в Каррадонон, к Гедану и в Восточную Марку, к маркграфу Карломану. Еще один пребывает в Круш­вице, у Олта Повалы Старшего.

- Ты правильно сделал, Херим. Помни еще, служить тебе должны не только воины, но и ворожеи, а еще и женщины. Особенно хорошо вознаграждай ворожеев, чтобы сообщали они тебе самые тайные слова, которые говорит им народ во время молитв.

- Буквально только что получил я известие, что Гизур на Вороньей Горе убил не только Голуба, но и двух ворожеев.

- Кто тебе сообщил про это?

- Жерца, господин. Он пришел к нам, чтобы отомстить Гизуру, но месть уже совершилась.

- Скажешь этому человеку, что теперь он должен стать ворожеем на Вороньей Горе. По милости бога и по милости Пестователя. И пускай служит нам своими советами и вестями. Дашь ему горсть золота.

- Хорошо, господин.

- И еще, Херим, подбери себе нескольких людишек совсем никчемных или же таких, кому что-то угро­жает. Пускай же ради спасения собственной шкуры кусают по твоему приказу.

- Один такой мне уже служит. Зовется Зидалом. В Гнезде ради грабежа убил одного купца, так еще и жену его изнасиловал. За это Хельгунда приговорила, чтобы ему отрубили руки, голову, а потом и четверто­вали. Но ему удалось сбежать и пристать к лесткам. Теперь он защитник народных прав…

- Если Хельгунда не убьет Мсцивоя, прикажешь это сделать Зидалу. Но так, чтобы я об этом не узнал, ибо тогда приговорю его за скрытоубийство. Ведь какие чувства должен пробуждать повелитель?

- Любовь, господин мой?

- Дурак ты, Херим. Повелитель должен пробуждать страх. Пред каждым высказанным против повели­теля словом, не говоря уже про поступок. Страх народный – это еще один вид его, народа, любви. Повелитель обязан иметь право пробуждать страх в народе, но он же обязан избегать ненависти народа. Ты, Херим, должен теперь обладать именем не только "Канцлер", но и "Страх". Ты понял меня?

- Даже слишком, господин.

- Нет, Херим. Ты должен пробуждать страх, но если вызовешь ненависть, народ тебя осудит, точно так же, как Гизура. Так что действуй, Херим, разумно, чтобы башка твоя не торчала на шее столь же неуверенно, как у Мсцивоя. Разве и сам ты когда-то не пристал к бандитам, поскольку, как сам говорил: "один обязан нести бремя другого"? Потому накладываю на тебя бремя страха предо мной. И хотя не тебя буду постоянно возвы­шать и осыпать милостями, именно ты все время будешь стоять за моим троном. И хотя других людей буду спрашивать совета, только твой совет будет для меня считаться.

Сказав это, Даго отворил сундук с золотом и вручил Хериму два тяжелых мешочка.