Я для тебя одной воскресну

А Валдо лишь добавил:

– Угум.

Без всякой надежды мы брели дальше и дальше, пока, наконец, Валдо не застрял возле очередной лже-стены.

После его колдовских пасов перед нами предстал лифт. Кабинка взмыла ввысь и ехала непривычно долго.

Но когда двери открылись, и влажный воздух окутал лицо туманом… я с трудом сдержал удивленный возглас. Леля ахнула. Вояки засопели. Остальные издали тихие возгласы.

Мы очутились в пещере. Весь ее вид навевал на мысли о чем-то космическом.

Высокие своды соединяли с полом тонкие каменные колонны. Они походили на жвачки, прилепленные к полу и потолку, растянутые посередине и дыроватые по всей длине. Овальные отверстия почему-то напоминали о картинах Сальвадора Дали – я очень любил его в молодости.

Сверху, в щели свода просачивались нити солнечных лучей, создавая в пещере терпимую для глаз полутьму. Над полом явно поработали.

Мы вышли из лифта на абсолютно гладкую поверхность. Узкая тропка такого же глянцево-выровненного камня шла к выходу. Оттуда в пещеру врывался густой пучок яркого света.

– Дальше вы сами, карты у вас, – напутствовал Нестрель. – Удачи нам всем.

– Ждем вас, как только обойдете свой сектор, – добавил Валдо.

Мы молча направились к выходу.

Пещера оказалась почти на вершине одного из хребтов. С высоты птичьего полета Коронованная равнина выглядела еще красивей, чем из транспортника.

Густые поросли кустарника словно кружевная вуаль покрывали россыпи белых и желтых цветов. Высокие деревья, похожие на дубы с раскидистыми кронами напоминали крыши естественных беседок. Острыми пиками уносились в небо хвойные. Новогодними украшениями выглядели полупрозрачные голубые шишки на кончиках веток.

Шелест листвы, многоголосье птиц и крики зверьков наполняли равнину. Дотягивались до нас и запахи. В горах их было ничтожно мало. На поверхности хребта запах сырости исчез вовсе. И ветер принес с равнины медовые, терпкие, острые ароматы цветов. К ним примешивались огуречно-свежие запахи листвы и травы. И незнакомые, кислые нотки каких-то плодов.

Разбомбленное поселение напоминало залысину в густой шевелюре равнины. Но дым, копоть и гарь развеял ветер, а куски металла и пластика растащили насекомые и животные для своих домов. Почти ничто не напоминало о вчерашнем ужасе.

Я мог бы тут жить.

Впрочем… я мог бы жить где угодно. Лишь бы с Лелей.

Она прильнула, приобняла и неуемное мельранское либидо спорило во мне с ощущением огромного, безбрежного счастья. Казалось, оно так велико, что не умещается во мне, выплескивается наружу.

И тут же меня охватил страх.

Откуда он взялся, сам не пойму. Но в желудке разом похолодело, а дыхание прервалось. Слишком хорошо мне было с Лелей, слишком здорово…

Такое не может продлиться долго.

От этой мысли захотелось прыгнуть вниз, разбиться у подножия гор, унеся с собой ощущение безграничного счастья рядом со своей женщиной.

Леля потрясла меня за плечо – почувствовала эмоции, поймала страхи.

Прижалась так, что бугор в штанах затвердел окончательно, вздрагивал от каждого удара сердца.

Леля спрятала лицо у меня на груди и прошептала:

– Давай надеяться на лучшее.

Немного помедлила, наверное, слушая как бешено бьется мое сердце, и подняла глаза.

Жидкое золото в них снова гипнотизировало безо всяких психологических штучек.

– Давай надеяться, – ответил я ей, потому что Леля этого ждала.

– Ну тогда идем? – бодро предложила Плазма, резко отстраняясь.

Я подавил это новое, ужасно непривычное ощущение. Всякий раз, когда Леля вот так быстро прерывала контакт наших тел, даже только рук, накрывало ощущение, словно от меня отрывают куски.

И мы пошли в горы.

…

То ли нам с Лелей попался такой участок, то ли хребты оказались не столь уж и непроходимыми, как подумалось вначале.

Корона гор изобиловала плато, естественными выступами, по которым можно было карабкаться наверх и спускаться вниз. Ущелья разевали жадные пасти не так уж и редко, и виднелись издалека. Если нога начинала опасно скользить, мы просто добавляли липкости подошве.

Поход вышел не столько сложным, сколько утомительным.

Километры позади, несколько привалов, и ничего интересного...

Сканеры кропотливо фиксировали каждое растение и животное. Даже жуки не пролетали незамеченными. Вот только толку от этого не было никакого.

Мы не нашли ничего интересного.

Спугнули несколько забавных пушистых ящериц. Клочки меха и пуха торчали у них по бокам и вдоль гребня. Зверушки сворачивались в клубки и терялись посреди густых зарослей оранжево-красного мха – он пышным цветом цвел рядом с пещерами и родниками.

Заставили взмыть в небо стайку лиловых птиц – они свили гнезда во впадинках на обрыве скалы.

Растормошили семейство грызунов. Белые-белые, размером с собаку зверьки, питались местными злаковыми. Они кололись почище иных кактусов. Но грызуны умудрялись раскусывать стволы и добывать оттуда сочные и калорийные зерна.