Я для тебя остановлю эту планету

После этих слов Дарья Борисовна вышла из спальни, оставляя Марго наедине со своими мыслями. Только вот сама девушка ощутила в себе какой-то щелчок, словно ее что-то подтолкнуло, и она поняла, что дальше тянуть нельзя. Она не имеет право обманывать людей, которые так хорошо к ней относятся, не имеет право скрывать правду от Максима, мужчины, который дарит ей всю свою заботу.

Он не родной сын! Господи, да она бы в жизни не посмела так подумать, а все потому, что Дарья ни разу не показала себя холодной или не любящей.

— Успокоилась, слава Богу, — произнесла Дарья, когда вошла в кухню, где сидели Константин Вениаминович и Макс.

— Спасибо тебе, мама, — прошептал мужчина, подходя и обнимая ее.

Он был по-прежнему взволнован и зол, но когда мама произнесла нужные слова, его словно попустило, стало легче, что Рита, наконец, смогла успокоиться.

— Вы лучше объясните мне, что произошло, кто довел девочку до такого состояния?

— Рита захотела узнать, кто ее отец, а для этого ей пришлось встретиться с матерью, пффф…

— И? — потребовала женщина продолжения.

— А дальше Вениаминыч знает лучше, — он кивнул в сторону своего бывшего помощника, который приехал перед тем, как спустилась Ласточка.

— Я в кафе пришел на встречу со старым знакомым, и совершенно случайно увидел Риту, решил подойти, поздороваться, и не сразу обратил внимания, кто с ней сидит. Только когда услышал голос, узнал в той женщине Наталью, а она тут же начала поливать Маргариту грязью. И еще я узнал одну важную вещь… Маргаритка — моя дочь, — слова сочились сквозь боль, грудную клетку сдавило, и он себя даже ненавидел за то, что не присутствовал в жизни дочери.

— Что??? — неожиданно прозвучали два голоса.

— Когда мне было сорок лет, я встретил Наталью, влюбился, как мальчишка. Новые отношения за долгие годы, счастью не было предела. Потом она забеременела, я был так рад, только… ее родители были против, да и статусом я тогда не особо блистал, ты знаешь, Дарья. — Она кивнула, прекрасно зная, что Костя гораздо позднее открыл свой бизнес. — В общем, я попросил, чтобы они оставили ребенка, что после родов я сразу заберу его, воспитаю должным образом, и их никогда не потревожу. Все было решено, ее родители согласились, потом настал день родов, а мне даже не сообщили, и когда я пришел в роддом, сказали, что малышка умерла при родах.

Мужчине больно было вспоминать об этом раньше, а теперь стало еще труднее, понимая, что на самом деле ребенок остался жив.

— Сказали, что девочка была очень слабой… Господи, ну откуда в этой женщине столько зла? — это был риторический вопрос, но так требующий своей озвучки.

Ему хотелось кричать, хотелось выпустить на волю свою боль и ненависть к этой женщине, посмевшей решить судьбы двоих людей. Ладно, его, но маленькой, ни в чем неповинной девочки! За что?

— Если бы я только знал…

— Значит, она отдала Риту в…

— Да, — перебил Макса Константин. — Она оставила ее в роддоме, ну, а куда ребенка дальше определят, ей было плевать.

— Господи, — горько вздохнула Ласточка, прикрывая рот ладошкой.

— Я бы ни за что не бросил своего ребенка, — прошептал Вениаминыч и бросил взгляд на дверь, где уже стоял Вишневский старший. — А теперь даже не знаю, как просить прощения у Риты.

— Думаю, пришло время рассказать все, — начал Иван Сергеевич. — Только не знаю, имеем ли мы на это право.

— Рассказывай, — без доли сомнений попросил Максим, мечтая узнать все о своей девочке.

— Я сама… расскажу обо всем, — все четверо повернули головы в сторону смежной гостиной, где уже тихонько ступала Рита, переодетая в спортивный костюм.

Войдя в кухню, она замерла взглядом на отце — взглядом, наполненным болью. На миг прикрыв глаза, прошла к столу, вытащила сигарету из пачки Макса и прикурила. Давно не курила, недели три, а сейчас не могла, хотелось чем-то руки занять, а потому, сделав затяжку, и больше ни на кого не глядя, прошла к панорамному окну. С минуту смотрела в никуда, а потом, снова прикрыв глаза, согнутой в локте рукой оперлась о стекло, тяжело вздохнула и, сделав затяжку, вернулась к столу. Потушив недокуренную сигарету в пепельнице, Маргарита каждому по очереди посмотрела в глаза, сжала кулачки и снова подошла к окну, съехала по стенке спиной, располагаясь на полу и отворачивая голову в сторону внутреннего двора.